Книга Русская жена эмира, страница 55 – Артур Самари

– Может быть, ты как-нибудь продержишься до Бухары?

– Досточтимый советник, вы же меня знаете, я не из слабых духом людей, и коль прошусь, то дела мои плохи.

Советник вновь задумался, и снова заговорил дервиш:

– Я верю только Ходже Табибу: он не раз спасал меня от смерти. Я всегда ездил к нему.

– Хорошо, когда желаешь ехать в кишлак?

– Завтра, с рассветом.

– Пусть будет по-твоему, хотя, сам понимаешь, что я не должен этого делать. Таков приказ эмира.

– Весьма благодарен, – тяжело вздохнул дервиш. – Верьте мне, я вас не подведу и к вечеру догоню наш караван.

– Желаю скорейшего излечения.

В знак благодарностидервиш склонил голову, затем тяжело встал на ноги и вернулся под свой навес, где ждал его брат по вере. Советник проводил его взглядом, видя, как второй дервиш помог Даврону сесть на коврик под навесом. Затем они принялись за еду, держа чашки на коленьях и вынимая из бульона замоченные куски лепешки.

Николаев отложил чашку в сторону: даже мясо не лезло в горло. Он все еще думал о дервишах. Спустя минуту он велел своему солдату вызвать командира отряда.

От горячего бульона лицо Таксынбая сделалось мокрым. Он сел рядом с полковником, вытер лоб рукавом и был готов слушать. Но прежде советник отослал своего охранника: «Погуляй, у нас есть разговор». И тот удалился к поварам, которые мыли посуду прямо в казане.

– Таксынбай, – тихо заговорил советник, – этой ночью надо будет лишить жизни дервишей. Это приказ эмира. Почему и зачем, сам догадаешься. Мне и самому это неприятно, но…

– Раз эмир решил их казнить, значит, так нужно. Правителю виднее.

– Вот именно, он должен думать о благополучии миллионов бухарцев, а уж затем о судьбе отдельных людей. Так следует рассуждать государственным мужам, – успокоил себя советник.

– Мне ясно: казна Бухары превыше всего, даже верного слуги.

– Сделай это бесшумно, когда они спокойно лягут спать. Но будь с ними осторожен: Даврон не такой уж простой человек, каким кажется. Недавно он подходил ко мне. Сказал, что желает ехать в свой кишлак к какому-то лекарю для лечения. Мне думается, это его уловка, чтобы сообщить своей родне о пещере.

– Точно, он хитрит. В этом я не сомневаюсь. Как-то наш эмир сказал мне, что Даврон очень богат, хотя является дервишем.

– Все должно случится, когда дервиши будут в глубоком сне. Тела закопайте подальше, а утром солдатам скажете, что Даврон с помощником отправились в свой кишлак на лечение его раны.

– Воля нашего государя будет исполнена!

И командир зашагал к солдатам под большой навес. На лице Таксынбая была улыбка: «Наконец-то справедливость восторжествовала, да будет славен эмир! Каждый бродяга должен знать свое место, он не может быть выше господ благородных кровей. Разве мыслимо, чтоб оборванец стоял выше, чем начальник его личной охраны, тем более мой отец долгие годы был главным министром Бухарского эмирата!»

Когда Таксынбай ушел, Николаев окинул взглядом бескрайнюю степь. И ему вспомнилось, как передуходом каравана из Бухары они с эмиром обсуждали судьбу Даврона. Это происходило в его кабинете. Алимхан сидел за большим столом, где красовались изящные вещички из цветного стекла и золото.

– Поверь, друг мой, – тяжело вздохнул эмир, – я делаю это с огромным сожалением, давая тебе такое поручение. Хотя Даврон мой верный слуга, и все же он человек и наделен мирскими слабостями. И самое главное, казна Бухары стоит намного больше, чем жизнь слуги.