Книга Мастер и Воланд, страница 72 – Артур Самари

От последних слов из рук Шкловского выпала трубка, и он изо всех сил ударил кулаком по столу. Генерал был в ярости, ревность разрывала его сердце на куски. Он кинулся к сейфу, извлек оттуда пистолет, однако уже у двери задумался: а может быть, это провокация чекистов? Шкловский решил позвонить домой, а вдруг жена дома, а не у своего брата? Он набрал номер, и в трубке услышал голос домработницы.

– Где Елена Сергеевна?

– Она ушла к брату, а дети – со мной.

И снова его охватила безумная ревность. Генерал выскочил из кабинета, зашагал по коридору, забыв шинель и фуражку. Увидев молоденького шофера у печки в караульной, он крикнул:

– Вася, поехали!

У входа в здание их ждал темно-зеленого цвета автомобиль квадратной формы. Когда они сели в машину, начальник округа нервно произнес:

– Вася, гони машину изо всех сил!

– А что случилось, товарищ генерал? – удивлено спросил шофер средних лет.

– Не твое дело.

Когда Булгаков постучался в квартиру, дверь открыла сама Елена. Повесив пальто в прихожей, они крепко обнялись и долго целовались. Затем зашли в гостиную и сели на диван. Михаил протянул ей папку:

– Что в этой главе? – спросила она.

– О том, как распяли Иешуа, сцена почти схожа с Евангелием, и лишь в конце тело философа забирает Левий Матвей и хоронит, как человека. Я не верую в его воскресение. Мне думается, исторический Иисус – это странствующий философ. Это после, спустя лет сто, его сделали пророком. Если почитать Евангелие от Матвея, то там божественного мало, и Иисус ведет себя, как философ. Поэтому прежде всего мы ценим Иисуса по его Нагорной проповеди, где говорится: не убий, люби ближнего, почитай родителей и другое. Эти заповеди Иисуса стали символом добра, любви и милосердия, без которых наш мир немыслим – в наших душах наступит тьма. Без них наши природные инстинкты полностью овладеют нами. Что и случилось с Россией.

– Хотя ты исказил евангельский сюжет, но наши люди всё равно воспримут его как религиозный, и Иешуа будет для них всё равно Иисусом, потому что они соскучились по нему и поняли, что с религией утеряли нравственность.Я испытала то же самое, читая главы твоего романа, хотя об этом ты не говоришь открыто. Ко всему, вместе с религией коммунисты отняли у нас тысячелетние обычаи и традиции, запретив их справлять.

– Пусть этот роман люди понимают по-разному. Для кого-то Иешуа – пророк, для кого-то – философ, но суть одна – без любви, добра жизнь погружается во тьму. С другой стороны, если на меня будет давить цензура, то я скажу, что это не религиозный мотив, что Иешуа – это просто философ.

– Опять ты решил схитрить, как и в других своих произведениях, – улыбнулась она.

– Иначе нельзя, когда вокруг волки, готовые тебя растерзать, но я никогда не буду вместе с ними выть, то есть петь их песню. Просто я хочу выжить – и при этом не потерять свою совесть и свободу, без чего немыслимо истинное творчество.

Стоило Елене услышать слово «совесть», как лицо ее стало задумчивым, и она принялась нервно ходить по комнате:

– Михаил, так не может более длиться. Мне стыдно, я сегодня же расскажу мужу о нашей любви. Не знаю, чем всё это закончится, но мы должны жить вместе.

– Но еще не прошло трех месяцев, хотя испытание мы не выдержали и встретились. Я не о себе думаю. Выдержишь ли ты мою бедность, не наступит ли разочарование?