Книга Мастер и Воланд, страница 75 – Артур Самари

После Булгаков направился к двери, там остановился и произнес:

– Не будь у меня нового романа, жены и сына, я бы застрелился, как белый офицер.

И это было правдой: в Гражданскую войну Михаил был против «красных», и в Крыму с войсками Врангеля на пароходе хотел бежать в Европу, но тиф свалил, и он чудом спасся. Выйдя из кабинета, Булгаков пожалел, что сообщил о своем опасном прошлом – чекисты ищут таких врагов. Но писатель доверял Станиславскому.

Знаменитому режиссеру было как-то стыдно, что в душе он не такой сильный человек, как Булгаков. И это не могло не мучить его. Седой старик опустил голову и уставился на стол, где лежала открытая страница романа Шолохова «Поднятая целина» о кулаках-бандитах и колхозниках-коммунистах. Режиссеру было поручено поставить ее на сцене. От злости он швырнул книгу на пол.

Через месяц Булгаков с супругой были приглашены на вечер поэзии в квартире в Пречистенке, где они познакомились на выставке художника Моисеева. В этот раз свои стихи должен был читать талантливый поэт Абрамов, из дворянского рода, стихи которого редко публиковались в советской прессе. Когда Булгаков вошел в широкую гостиную, все гости встали с мест и стали аплодировать писателю. Он был удивлен и смущен, что до сих пор его помнят и любят. Он поклонился всем. Ему и Елене предложили кресло у камина, рядомс поэтом и хозяином квартиры. Затем стало тихо, и Абрамов, лет сорока, с темной бородой и пенсне, начал читать стихи из тетради. После стиха о первой любви гости стали высказывать свои мнения. Больше всех говорили дамы, одетые в свои дореволюционные наряды. Их мужья в костюмах, жилетах и галстуках или бабочках были сдержанны и чаще улыбались. Второй стих был посвящен святому Сергию Радонежскому. Тут уже чаще говорили мужчины, и при этом соблюдали правило, что про политику коммунистов – ни слова, иначе через некоторое время их могут арестовать. Но вдруг один из молодых гостей, музыкант, все-таки произнес крамольную речь:

– Великий святой Радонежский, когда говорил о детях Сатаны, имел в виду коммунистов, а темные времена – это наши дни. Вот они и сбылись.

После столь опасных слов в гостиной воцарилась тишина. Вслух никто не поддержал его, хотя в душе были согласны с ним. Затем тот же смелый молодой гость добавил:

– Это внутренняя борьба любого интеллигента против сил зла в образе коммунистов.

Да, именно такая мысль была в стихе Абрамова, но в завуалированной форме, и об этом не следовало говорить вслух. Всех удивило, почему этот музыкант нарушил правило их кружка. И у некоторых закралась мысль: а не провокатор ли он?

Абрамов стал читать другие стихи. Прошло минут двадцать. Внезапно в комнату вошли три чекиста, в кожанках, с хмурыми лицами и в фуражках с красной звездой. Гости затаили дыхание. Всем стало страшно: появление чекистов всегда опасно.

– Что это за тайное сборище? – грозно произнес низкий чекист, смуглый, лет сорока.

– Это мои гости, – улыбаясь, ответил доктор и подошел к ним. – Сейчас мы слушаем стихи, а после будет слушать музыку, – соврал хозяин квартиры.

– Я считаю Вас тайным обществом. Вы арестованы, внизу Вас ждет машина.

– Подождите, это совсем не так, – стал объяснять хозяин, – я – известный доктор, и лечу таких людей, как министр Сольников, Ульбрих. Прошу Вас, отпустите моих гостей.