Книга Мастер и Воланд, страница 89 – Артур Самари

И Сталин поднял трубку и сказал, чтобы его соединили с Луначарским.

Едва министр вошел в свой кабинет, как он поднял трубку и снова услышал голос вождя. Его охватил страх: что стряслось, что-то он сделал не так?

– Я слушаю Вас, товарищ Сталин, – сказал министр, хотя раньше называл его просто Коба – дружеским псевдонимом.

– Скажи мне: о том, что Булгаков написал пьесу о Сталине, все в театре знают?

– Да, и более того, они уже приступили к репетиции этой пьесы, уверенные, что Вы не будете против. Что-то не так, товарищ Сталин?

– Всё правильно сделали. Скажи, об этой пьесе, наверно, уже вся культурная Москва говорит?

– Так и есть, сами знаете, слухи у нас быстро расползаются.

– Это очень хорошо.

Такие слова успокоили министра: «Значит, Сталин не будет против постановки ее в театре, однако как он мог так быстро прочитать пьесу?» И услышал голос вождя:

– Вот что, я уже прочитал пьесу Булгакова, я не хочу, чтобы ее ставили в театре. Слышите, так и скажите: Сталин против. И вот почему: этой пьесой писатель Булгаков хочет угодить мне, а мне подхалимы не нужны.

И телефон умолк. Министр тоже опустил трубку. Он задумался: что бы это значило, как вождь мог так быстро прочитать пьесу? Это невозможно. Почему отказался, ведь сам хотел этого? «Видимо, еще с самого начала ему не нужна была эта пьеса и потому не стал ее читать. Сталин просто хотел унизить талантливого автора, который еще в самом начале посмел ему отказать. Это была игра вождя. Теперь он через своих людей пустит слух по Москве, что Булгаков, желая угодить вождю, написал хвалебную пьесу о Сталине. Это дьявольский ход. Теперь интеллигенция отвернется от своего кумира – борца за правду. А впрочем,Коба всегда был таким, и благодаря таким интригам пришел к власти, рассорив всех партийцев».

Луначарский поднял трубку и связался с директором театра.

– Борис Самойлович, я по поводу пьесы Булгакова «Батум». К сожалению, товарищ Сталин не одобрил ее. Причины я не знаю.

– Как мне это объяснить автору и коллективу?

– Скажите, что товарищу Сталину – нашему вождю не подходит романтическая роль, да и он считает, что этой пьесой автор пытается построить мостик к вождю.

– Но ведь это не инициатива самого Булгакова, она пришла к нам «сверху». Мы с трудом уговорили его.

– Жаль Булгакова, но… Мне больше нечего сказать. Ищите другую пьесу, с другим автором. Спешите, времени до юбилея осталось мало.

В тот день Булгаков с коллегами из театра только приехали поездом в Батум и устроились в лучшей гостинице курортного городка. Их разместили по комнатам, и администратор пригласил гостей в ресторан. За столом было весело, после обеда артисты решили искупаться в море, которое виднелось из окон гостиницы. Когда столичные гости принялись за пирог, к ним подошел седой директор и вручил телеграмму из Москвы. После прочтения ее лицо помощника директора театра изменилось, и он сказал:

– Товарищи, у меня неприятная весть. Мы должны вернуться в Москву, потому что пьесу «наверху» не утвердили.

За столом наступила гробовая тишина. И краем глаза все поглядывали на автора. Булгаков выпил стакан минералки, встал и молча удалился из зала.

На следующий день они уже сидели в вагоне поезда, которые покидал теплый городок. Коллеги пытались успокоить автора, а тот говорил: