Книга Черная овечка, страница 9 – Бринн Уивер, Алекса Харлоу

Он поднимает руку еще на один вдох, прежде чем одобрительно хмыкнуть, зная, что я держу свое слово. В конце концов, я не просто его протеже. Я обязана своей жизнью Самуэлю. Я — его единственная вспышка милосердия. Из ста семидесяти двух убийств я единственный человек, которого он спас.

Каталка скрипит позади меня. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, как врачи скорой помощи выкатывают тело, накрытое простыней.

Поворачиваюсь к Самуэлю, и он улыбается.

Сто семьдесят три.

ИЛАЙ

Вам знакомо чувство, когда инстинкт кричит, что тебе нужно быть в другом месте, хотя были свои планы?

Именно это происходит со мной сейчас.

План состоял в том, чтобы пойти прямо в свой офис, закончить список заданий и разместить на сайте. Несколько нетерпеливых студентов уже написали мне об этом по электронной почте. Кажется, вот и все дела, а потом можно насладиться последними мгновениями лета. Но этот внутренний инстинкт привел меня в «Дежавю», кофейню возле кампуса. Я не знаю, действительно ли это инстинкт или желание избегать работу до последнего момента, но я здесь.

— Добрый день, доктор Каплан, — говорит Маршалл, когда я подхожу к стойке.

— Здравствуй, Маршалл. Последний год остался?

— Последний год, — подтверждает он с гордой улыбкой, ловко постукивая портафильтром по краю контейнера для компоста. Его мускулистая рука сгибается, когда он заправляет фильтр. Парню не нужно работать — он здесь учится на полной стипендии по легкой атлетике, — но видимо, ему нравится тут, и я уважаю трудовую этику. — Как обычно, Кэп?

— Пожалуйста.

Маршалл работает эффективно, передавая мой американо через стойку, прежде чем у нас появляется возможность углубиться в светскую беседу. Я благодарен ему за это. Мне нравится Маршалл, но сегодня я не в настроении для любезностей. Как только расплачиваюсь, я нахожу столик у окна и устраиваюсь в своем одиночестве.

У меня какое-то тревожное чувство с начала нового года. Еще одна группа студентов. Еще больше собраний преподавателей. Больше политики и позерства. Но еще есть острое осознание того, что на моем горизонте маячат перемены. До предстоящего перерыва осталось всего несколько коротких месяцев, и, как бы сильно это ни тревожило меня, приятное волнение тоже присутствует. Я применю свои навыки на охоте. Все эти годы учебы, преуспевания, преподавания, исследований… неустанная работа, наконец, завершается ощутимым результатом. Я смог привязать свое имя к хорошему делу. К благородному.

Но сначала нужно закончить этот семестр.

Я открываю свой ноутбук и подключаюсь к Вай-фаю кафе, затем начинаю просматривать свою электронную почту. Много студентов стремятся быстрее получить задания. Еще пять электронных писем с просьбой прислать списки для чтения, вдобавок ктрем, которые я получил ранее на этой неделе. Пришло новое сообщение от одной настойчивой аспирантки, Сомбрии Брукс, продолжение ветки последних четырех сообщений, что она отправила в течение лета. Все они были точны, прямолинейны. Никаких поцелуев в задницу, что я ценю.

Сообщение двухнедельной давности содержало сокращенную версию ее диссертации. Вчерашнее сообщение от мисс Брукс состояло в подтверждении нашей встречи на сегодня в 14:30, в нем спрашивалось, есть ли у меня вопросы, к которым ей следует подготовиться. Правда в том, что я открыл документ, но не стал читать дальше краткого изложения. У меня уже есть предчувствие, что работа будет солидной, заманчивой, но нет смысла вникать, ведь я не смогу взять ее в ученики. Потому что через четыре коротких месяца уйду в творческий отпуск.