Книга Жнец и Воробей, страница 117 – Бринн Уивер

— Ты видела кого-нибудь подозрительного в кофейне?

— Нет. Ничего такого, — отвечаю я, Фионн бросает на меня быстрый взгляд. — А если мы её не найдём, Фионн? Если…

— Найдём, — резко обрывает он, вписываясь в поворот на безумной скорости. Чуть не сталкиваемся с машиной на встречке. Фионн бьёт по тормозам, нас кидает вперёд. Карты вылетают из рук, падают на пол. Мы вот-вот врежемся. Фионн инстинктивно выставляет руку, заслоняя меня.

Мы останавливаемся в сантиметрах от бампера чужой машины. За спиной оглушительно сигналят, но Фионн ничего не слышит. Он смотрит только на меня.

— Ты в порядке? — спрашивает, не убирая руку.

Я киваю, но вся дрожу.

— Точно?

— Да.

Он отводит свой измученный взгляд от меня, закидывает руку за сиденье, смотрит в окно и сдает назад. Выравнивает машину, включает первую передачу, давит на газ и срывается с места. Я хватаюсь за дверную ручку и набираю номер Слоан. Она берет трубку после второго гудка, её приветствие обрывается, как только я говорю, что Ларк пропала. Мне самой больно это говорить. Слышу, как она начинает плакать. Телефон у нее забирает Роуэн.

— Мы выезжаем. Будем как только сможем, — говорит он мрачным голосом. И связь обрывается.

Меньше чем через десять минут мы подъезжаемк дому Ларк и Лаклана, бывшей текстильной фабрике в тихом районе. Только выходим из машины, когда слышим рычание двигателя. Это «Чарджер» Лаклана несется к нам, визжа тормозами. Мы бежим к нему, когда он открывает дверь, звоня Ларк. Звонок остаётся без ответа и переключается на голосовую почту. На его лице паника.

— Мы позвонили Роуэну, они со Слоан уехали на выходные в Мартас-Виньярд. Но уже едут домой, — говорю я, пока он достает пистолет из бардачка. — Что происходит? Где, черт возьми, Ларк?

— Я не знаю, — говорит он, идя ко входу. — Она позвонила мне, сказала, что тётя умерла. Мы должны были встретиться в доме престарелых, но она так и не появилась. Конор нашел информацию о человеке, который преследовал её семью. И теперь Ларк не отвечает на мои звонки.

Обмениваемся мрачными взглядами, следуя за Лакланом. Он поднимается по лестнице, проклиная кого-то, кто побывал в его мастерской. У двери квартиры останавливается. Хватается за ручку, кивает нам, прося оставаться сзади. Затем открывает дверь.

Его колени подгибаются, Фионн подхватывает брата. Я дрожащей рукой закрываю рот.

Весь пол залит кровью.

Лаклан, шатаясь, заходит в комнату. Зовет Ларк. В его голосе боль и отчаяние. Но в ответ слышится только жалобный скулеж. Мы вбегаем следом и видим Бентли. Он лежит на полу, тяжело дышит. Белые пятна на его шерсти покрыты кровью. Пёс смотрит на нас молящими глазами.

— Спаси этого гребаного пса, — говорит Лаклан Фионну, направляясь на кухню за полотенцами.

— Я не ветеринар…

— Мне похуй, спаси этого гребаного пса!

Лаклан бросается в коридор, зовёт Ларк, но никто не отвечает.

— Я помогу, — говорю и иду к столику, где Ларк хранит свои швейные принадлежности. Беру иголку, нитки, ножницы и несу Фионну. Руки трясутся, когда я прижимаю полотенца к глубокой ране Бентли, чтобы Фионн мог начать накладывать швы. — Хороший мальчик, — шепчу, поглаживая его голову, а он жалобно скулит. Снова борюсь со слезами. — Что значит, кто-то «охотится на её семью»? — спрашиваю, глядя Фионну в глаза.