Книга Смертная, страница 161 – Мария Сакрытина

С дежурным солдатом справиться еще легче – я толкаю на него обмякшего Хета, выбиваю из рук кинжал и перерезаю горло.

А вот на змеей скользнувшего к нам миттанца времени не остается. Он выбивает у меня клинок, заламывает руки и… Оседает на пол, истекая кровью. Удивления в его взгляде едва ли не больше, чем в моем – мы оба смотрим на Юнана, сжимающего оброненный мною кинжал. Это настолько нелепое зрелище, что явись сейчас нам на помощь Шамирам, было бы не так поразительно, как проливший кровь воина слепец. И кого – миттанца!

Юнан медленно отступает. Наталкивается на стену, гладит ее – и камень за его спиной поддается, открывая проход.

Возглас Тута прорезает наступившую было тишину. Я вздрагиваю, подбираю кинжал Хета, уклоняюсь от чьего‐то клинка и, спотыкаясь, в последний момент влетаю в расщелину тайного коридора следом за Юнаном, прежде чем стена закрывается.

Наступает мертвая тишина – не слышно даже крика бросившихся за нами солдат. Одному отсекло руку – это было последнее, что я видел, потому что стоит стене вернуться на место, как последний луч света исчезает. Вокруг одна лишь непроглядная тьма.

– Как ты узнал? – Мой голос повторяется эхом, уходя куда‐то… вниз?

Сновападает тишина, такая же густая, как тьма вокруг. Я сжимаю рукоять кинжала и напряженно прислушиваюсь. Где‐то здесь этот слепой щенок, который только что убил миттанца. Мальчишка меня ненавидит. Что бы я сделал на его месте?

О боги, у вас странное чувство юмора: я боюсь собственного слепого сына!

Осторожный шаг вперед. Второй. Третий чуть не становится последним – из-под ног вылетают камни и падают куда‐то в пустоту, разнося эхо далеко вниз. Значит, впереди обрыв или колодец.

Цепляясь за каменный выступ, я ногой щупаю пол. Пустота, всюду пустота. Один неверный шаг – и я сверну себе шею. До чего же нелепая будет смерть!

Тишину разрывает хриплый смех.

– Как вы неловки, отец.

Я стискиваю зубы. Мальчишка еще и смеется!

– Юнан? – стараюсь звучать спокойно. Нельзя показывать свой страх, никогда.

Почему он‐то до сих пор не сорвался в колодец? Если обрыв здесь… повсюду. Щенок же не видит! Впрочем, глаза сейчас бесполезны.

– Надо же, отец, вы все‐таки знаете мое имя, – насмешливо говорит мальчишка.

Эхо мешает определить, откуда доносится голос. Я прислушиваюсь, но бесполезно. Вспоминается, как вытягивал голову, ловя каждый звук, этот слепец. И вот теперь я на его месте. Что ж, бывают моменты, когда гордость неуместна. Мальчишка каким‐то образом все еще не свернул шею и ведет себя слишком уверенно, чтобы можно было сослаться на чудо. Он вооружен, ненавидит меня. Лучше договориться с ним, чем получить нож в спину.

– Юнан, ты же хочешь вернуться? Я знаю обратную дорогу. Я давным-давно изучил эти подземелья. – Как и Тут, только цели у нас были разные. Я царь и должен знать свои владения. А он – мерзкий жук, глист, пробравшийся в нутро моего царства. – Пожалуйста, – добавляю я. О боги, кого приходится умолять! – Помоги мне.

– Отец, вы не знаете, что у вас под ногами, – насмешливо отвечает мальчишка. – Как вы найдете обратную дорогу?

Я закрываю глаза – все равно толку от них никакого.

– Я помню направление. А ты?

Молчание.

– Юнан, помоги отцу. Боги проклянут тебя, если ты оставишь меня здесь. Или убьешь. – Это я от безысходности. Щенок и раньше вряд ли испытывал ко мне хоть каплю сыновнего почтения, а после жертвоприношения нужно быть совершеннейшим глупцом, чтобы бояться угрызений совести из-за смерти отца, который тебя едва не сжег.