Книга Смертная, страница 22 – Мария Сакрытина

Он шлет даже три смайлика. Один с рукой – большой палец вверх, другой – улыбка, третий – поцелуй.

Я с облегчением выдыхаю. Значит, все хорошо.

А Тёма добавляет:

Я уточняю:

И добавляет еще смайлики, такие же оптимистичные.

«Позвони, когда сможешь», – набираю я и тут же стираю. Нельзя, не нужно привязывать к себе этого хорошего мальчика. Ему нужна нормальная девочка, не я. К тому же это все мой взгляд, иначе бы Тёма и внимания на меня не обратил. Им всем нужна не я, а красивая кукла. Тёма не исключение. Просто он такой добрый, что я иногда забываюсь.

Я опускаю телефон.

Мир вокруг черно-серый и пустой, в нем клубится мгла, и мне снова слышится запах дыма. А, нет, это сосед на крыльце курит, а у меня открыта форточка.

Я сижу на кровати, смотрю в одну точку и чувствую себя одинокой и ненужной. Если бы меня вдруг не стало, кто‐нибудь заметил бы? Да, конечно: мама и Тёма. Обоим бы стало легче.

Это так грустно, что я не могу сдержать слез. И, плача, кажется, засыпаю.

На этот раз мне снится камень-подвеска на прикроватной тумбочке. Тот самый, который я вчера откуда‐то принесла. Он искрится, еле-еле, но так красиво и завораживающе – невозможно оторваться. Я беру его в руки – он теплый и приятно шершавый. Я снова изучаю шнуровку, потом – эти странные искры. И думаю: вот бы домой! Почему‐то во сне я уверена, что мой дом не здесь.

Сам собой встает перед глазами город – тот, что горел. Сейчас он окутан лиловым сумраком. В воздухе кружатся розовые лепестки, солнце гаснет, бросая последние лучи на статуи ягуаров и лазурь ворот.

Под ногами вниз убегает мраморная лестница. Уверенная, что все это сон – а что же еще? – я шагаю на первую ступень.

Саргон

Ненависть плотным туманом окутывает великий Уру́к и дымом горчит на языке. Она пьянит, валит с ног, как пиво в Нижнем городе. Я чувствую ее каждое мгновение – но сейчас сильнее всего.

По Крепостной улице кони ступают медленно: народ должен увидеть своего царя и выказать ему почтение. Народ видит: я жив, я силен. И безоружен – потому что доверяю вам, урукцы. Ради вас я, возлюбленный Шамирам, отказался от своей богини. Для вас я живу – и умру, если понадобится.

Конечно, я давно не молод, но годы подарили мне опыт, а не забрали силу. Я готов хоть сейчас вести армию в бой. Нам не страшны ни демоны пустыни, ни дети Черного Солнца, ни жрецы Земли Кедров. Вместе мы могущественны. Вместе – непобедимы. Любите меня, урукцы, большего я не прошу!

Все это ложь. За поясом у меня спрятан отравленный кинжал – безоружным я не бываю никогда. Особенно если выезжаю в город. Пусть чернь считает меня подобным богу, но и богами люди бывают недовольны. Я же, в отличие от небожителей, не бессмертен.

Никому нельзя сомневаться в моем могуществе. Никому не нужно знать, что я вижу дворцовые стены слишком четко – каждый завиток волос вырезанных в камне богов и героев. Но то, что творится под копытами собственного коня, в моих глазах расплывается. Стоит хоть кому‐нибудь проведать о моей слабости, и я погибну.

С любви начиналось мое царствование. Меня чествовал народ, превозносила армия. Меня полюбила сама великая богиня.

А кончается все ненавистью.

Как любопытно стелется полотно судьбы: некогда с той же страстью и по моему слову урукцы ненавидели прежнего царя, Лугальзаге́си, славного отца моего. Сыновей у него хватало как законных, так и рожденных от блудниц. Мне еще повезло – меня отдали на воспитание садовнику. Кто‐то так и не выбрался из рабства, кто‐то еще ребенком сгинул в гареме. А кого‐то убил я, когда сел на трон.