Книга Смертная, страница 24 – Мария Сакрытина

– Смилуйся, царь!

Дальше – набившая оскомину песня: «Помоги – голодаем – умираем».

Стражники хватают ее под локти, но я делаю знак, чтоб отпустили. Не так царю нужно говорить с народом, который молит о помощи. Улыбаюсь, снимаю кольцо – то, что смазано ядом, бросаю. Смотрю, как старуха хватает его дрожащими руками. В голове мелькает: а вдруг не лицедей, вдруг правда?..

И что? Если так, то она пожила достаточно, все равно вот-вот сдохнет. Но это вряд ли, скорее одним лазутчиком Черного Солнца станет меньше.

Смерть придет за каждым, и, если верить жрецу-провидцу из Земли Кедров, ждать осталось недолго. Обрадовал меня сегодня, ублюдок чернокожий. Пришлось поджарить ему пятки, только тогда он изволил пророчествовать: «И года не пройдет, как земли твои станут пустыней». Стройно сказал, как пленники над пламенем обычно не говорят. Не будь под ним огня, я бы не поверил. Решил бы, что проклинает перед смертью. Колдун, как и все приморцы.

Но проклятья жрецов не действуют мгновенно, а мне этим же утром принесли донесения о еще двух пересохших каналах. В других городах так же: вот в Уппуре вода упала на три локтя, хотя сезон ветров едва начался.

«Кто нам поможет? – спросил я провидца. – Если боги гневаются, какая жертва их умилостивит?» С богами всегда так – они жадны не меньше людей. А покупаются иной раз куда дешевле.

Жрец уже дохлый над пламенем висел, но в дыму я увидел ответ: Шамирам, украшенная цветами, как невеста, ласково мне улыбнулась. Я подумал тогда, что боги лукавили, когда посылали со жрецом это пророчество. Сложновато Шамирам будет спасти нас из нижнего мира. В любом случае катись все к Эрешкигаль. Уж я‐то выживу.

Я всегда выживаю.

Кони чинно шагают к дворцовым воротам. Каждое движение отзывается в пояснице ослепляющей болью – мне остается тольконадеяться, что вечером станет легче. Праздновать чернь любит, особенно во славу великой защитницы Урука. Церемония в храме и пир с дармовыми хлебом да пивом должны их отвлечь.

Но наступает вечер, и вместо меня повсюду царит Шамирам. Уж на что моя власть велика, но избавиться от ее статуй я не могу – бунт вспыхнет мгновенно. Попытался как‐то утром из собственной спальни ее бюст убрать – чудится, будто смотрит, – так придворные решили, что меня пленил демон, а весь Урук шептался, будто великий энзи обезумел. И действенный рецепт нашелся, как от того демона избавиться: нужно только одну травку царю в вино добавить, он и не заметит. Всех демонов отпугнет. Вообще всех.

Ту травку я потом и правда в вино добавил – и впрямь прекрасно она галлу отпугивает. В том числе тех, кто слухи распускает и царскую власть не чтит.

Но статую пришлось вернуть и три дня потом в храме Шамирам каяться. Как будто богине есть до этого дело, как будто она меня из нижнего мира услышит! А еще, конечно, заплатить Верховной жрице, Эн-Рами́не. Неубиваемая гадина. Сколько раз я ее травил, и все без толку. Возвысилась уже после ухода Шамирам – даже интересно, как бы они друг друга вынесли. Была бы пылью у ног богини, не больше. Зато сейчас свысока смотрит, будто она повелитель Ишта́рии, а не я.

Последний солнечный луч тонет за горизонтом. Вспыхивают в алом свете золотые перила церемониального паланкина – не могу я приехать к храму Шамирам на коне. Пытался, конечно. Саму Шамирам это нисколько не волновало, а вот Рамина, став Эн, объявила, что такое нарушение церемониала оскорбляет богиню. Как будто мужчина, воин, собирается великую госпожу взять силой. Взять силой Шамирам! Ничего смешнее в жизни не слышал.