Книга Опасная игра леди Эвелин, страница 61 – Виктория Богачева

Что — он?

Признаться, что изучила все газеты за прошедшие полгода, которые хранились в библиотеке особняка, пытаясь отыскать в них объявление о помолвке графа Беркли?..

На щеках загорелись два небольших пятнышка румянца, и я сердито тряхнула волосами, уложенными в косу.

— Вы покраснели.

Конечно же, он не преминул мне на это указать.

— И в каком же свете вы представляли себе наш совместный визит к мадам Леру? — Беркли вновь усмехнулся.

Никогда, никогда в жизни я больше не стану его жалеть.

— На ваше усмотрение, — холодно отозвалась я и, вскинув подбородок, отвернулась от него.

Лучше уж разглядывать узор на стене, чем его надменное лицо.

— Вы молодец, миледи, — услышала я спустя время. — Это отличная зацепка. То, что восемь скромных девушек из весьма небогатых семей, вынужденных работать, чтобы себя прокормить, посещают прямо перед исчезновением дорогой салон, в которой продаются особенные предметы гардероба, — колкая усмешка в мою сторону, — выглядит крайне подозрительно.

Проигнорировав его усмешку, я вздохнула.

— Но мы не знаем, связано ли это с Джеральдин. Бывала ли в том салоне она.

— Да, — задумчиво произнес Берклии потер подбородок, мучительно что-то припоминая. — Но, кажется, я знаю, кто из ее ближайшего окружения навещал мадам Леру.

Сожаление — острое и горькое — захлестнуло меня с головой, когда Беркли, все еще хмурясь и размышляя, бросил на меня прощальный взгляд.

— Я должен поблагодарить вас за помощь, — сказал он.

— Я делаю это ради Джеральдин, — глухо отозвалась я. — Вам не нужно меня благодарить.

К глазам прилили слезы, и я кашлянула, пытаясь отвлечься. На Беркли я по-прежнему не смотрела, чтобы никак себя не выдать. Сейчас он уйдет, и все. Благодарность — это наибольшее, на что я могу рассчитывать.

Я обнаружила зацепку, которую пропустил и он сам, и Мэтью, и все остальные, кто когда-либо изучал эти документы, но взамен не получу ничего. Он даже не расскажет мне, кто из ближайшего окружения Джеральдин мог быть связан с салоном мадам Леру.

Мне не было места ни в его расследование, ни — тем более — в его жизни. И это было правильно. Но степень боли ни разу не уменьшало.

Странно, но Беркли замялся и не спешил уходить. Ситуация была комичной: я сидела, повернувшись к нему боком, и изо всех сил старалась сдержать дрожь в губах и слезы, а он зачем-то замер на ковре в паре шагов от меня и больше не торопился покинуть гостиную.

До меня донесся его тяжелый вздох, полный отчаянного внутреннего сопротивления.

— Мне необходимо побеседовать с миссис Фоули, но она не желает общаться ни со мной, ни с мистером Миллером, — заговорил Беркли, все еще скользя взглядом поверх моей головы. — Я подумал, что у вас могло бы получиться ее разговорить. Если вы хотите. И если сэр Эдмунд одобрит.

— Что я должен одобрить, милорд?

Дедушка вдруг показался в дверях гостиной, и от неожиданности у меня сердце ушло в пятки. Мы не занимались ничем предосудительным, но почему-то я разволновалась.

— Доброе утро, сэр Эдмунд, — а вот Беркли совершенно спокойно посмотрел на моего деда.

Он подошел, и они обменялись крепким рукопожатием.

— Я бы хотел попросить вас отпустить леди Эвелин навестить вместе со мной миссис Фоули, — обыденным голосом пояснил он.

Кажется, дедушке эта идея понравилась не слишком.