Книга Маша и Гром, страница 155 – Виктория Богачева

Напоследок я поймал себе в спину еще один пристальный взгляд от Маши, но не придал этому значения, потому что моя голова была забита другими вещами. Я думал, стоит ли рассказать Авере об ее прошлом и о том, что сообщил мне Елисеев. Его это тоже касалось напрямую. Не знаю, когда именно произошел слив, но вряд ли у Зимы займет много времени вычислить, где же находится загадочная Виноградова Мария Васильевна. Особенно если менты расскажут ему, как зовут адвоката, который вытащил ее тогда из камеры.

Выбора у меня особого не было. Поэтому, налив предварительно Авере виски, я коротко пересказал ему, как обстояли дела.

Выслушав меня и ни разу не перебив, он молчал потом минут пять. Залпом допил остатки алкоголя в стакане и плеснул себе еще,и лишь тогда на меня посмотрел. Я пожалел, что не могу составить ему компанию: все же решил прислушаться к рекомендациям Макса и не пить какое-то время. Пока бок до конца не заживет. Устал ходить, как инвалид, и устал трястись, как бы не сделать резкое движение, чтобы не потревожить рану.

— И что ты будешь делать? — спросил меня Авера, посмотрев снизу вверх.

Он сидел на диване и катал меж ладоней стакан, а я стоял напротив него, привалившись боком к спинке кресла.

— Недолго ждать, пока Зима тебе предъявит, — добавил он.

— Странно, что уже не предъявил.

— Он потребует ее отдать, — тихо сказал Авера.

Я и без него это прекрасно знал.

— И развяжет войну, если ты этого не сделаешь.

Это я тоже знал. Я посмотрел на друга, думая, посоветовать ему заткнуться.

— Ты же не хочешь войны из-за какой-то бабы?

— Конечно, не хочет, — распахнув дверь, Маша стояла на пороге кабинета.

Выглядела она совершенно спокойной, только бледные щеки чуть тронул румянец.

— Ты подслушивала, — сказал я зло.

Захотелось сперва прибить Аверу, который произнес все те разумные и логичные фразы, а следом Машу, которая какого-то черта возомнила, что может безбоязненно вмешиваться в мои личные и рабочие разговоры.

— Конечно, — она даже в лице не переменилась. Ни грамма стыда или раскаяния. Наоборот, еще выше нос задрала. — И хорошо, что я это сделала. Теперь тебе не нужно будет подбирать слова или искать оправдания.

— Нихера не хорошо! — взревел я и скинул с письменного стола второй пустой бокал. С громким звоном он разбился и разлетелся по паркету сотней мелких осколков. — Дай нам поговорить, — кое-как совладав с собой, и я повернулся к Авере.

Тот молча кивнул и вышел из кабинета, не сказав ни слова. Когда проходил мимо Маши, она подчеркнуто вежливо уступила ему дорогу и старательно отвернулась в другую сторону.

— Тебе, кстати, нервничать нельзя, помнишь? — деревянным голосом сказала она, когда за Аверой закрылась дверь.

Я взглянул на нее через плечо, опираясь рукой о деревянную столешницу. Я все еще плохо себя контролировал.

— Лучше помолчи, — процедил сквозь стиснутые зубы. — Просто помолчи.

Она пожала плечами и фыркнула, но послушалась. Прошла внутрь кабинета и остановилась в шаге от меня, скрестив руки на груди.

— Аверин все верно говорит, и ты сам это знаешь.

— Блять, Маша! — я завелся за секунду. — Какого хера ты мешаешь мне хотя бы раз в жизни поступить правильно?!

Я повернулся к ней, сжав кулаки, и она от меня отшатнулась. Естественно. Нехер было меня злить.

— Потому что я не хочу, чтобы потом ты меня за это возненавидел, — она все же ответила, хоть и смотрела на меня испуганно.