Книга Последняя из рода. Скованные судьбой., страница 29 – Виктория Богачева

— Я сказала госпоже Талиле, что вскоре придут стражники, чтобы сопроводить ее в библиотеку по вашему приказу. В следующий раз, когда я вошла, она уже была без сознания.

— Я велел тебе присматривать за ней, Юми, — сурово припечатал он и разочарованно покачал головой.

Служанка всхлипнула и опустила голову.

— Я... я присматривала, господин. Как могла.

Мамору не удостоил ее ответом. Он протянул руку и взял Талилу за запястье, и удивился тому, какими холодными оказались ее пальцы. Словно ледышки. Взгляд вновь упал на оковы, от которых по бледной коже расползались уродливые лиловые ниточки. Как будто зараза проникла в кровь и растеклась по всему телу.

Их нужно снимать. Три человека в Империи могли это сделать: он сам, его младший брат и чернокнижник, который и был человеком, который запечатал магию Талилы.

И Мамору нужно было дозволение от Императора, чтобы прикоснуться к оковам. И он не намеревался его получать. Знал, что последует отказ. И знал, что последует за его неповиновением.

Он не сказал, сколько прошло времени, прежде чем разъехались двери, и в покои вернулся Такахиро. За его плечом, с поразительной для старости легкостью, следовал невысокий человек в широком плаще. Лекарь. Его лицо скрывала глубокая тень соломенной шляпы, но в руках он крепко держал деревянный ларец, украшенный потертыми символами.

— Она здесь, — сказал Мамору и взмахнул рукой, оборвав приветственные слова.

У них не было на это времени.

Лекарь опустился на колени, ловкимдвижением раскрыл свой ларец и извлек несколько свертков и пузырьков.

— Лихорадка сильна, — пробормотал он, не отрывая взгляда от мертвенно бледной Талилы.

Потом его взгляд упал на ее запястья, и лоб прорезали сразу несколько морщин. Он поднял голову и посмотрел Мамору в глаза.

— Если их не снять... я не смогу ей помочь, господин, — сказал он очень тихо.

— Делай все, что нужно, — ответил Мамору.

Он давно уже принял решение.

— Тогда... тогда их нужно снять. А я пока займусь снадобьем.

И лекарь принялся смешивать свои порошки, добавляя в них по капле воду из кувшина. Пахучие травы, терпкие и горькие, наполнили комнату своим ароматом.

Мамору склонился ближе к Талиле, осторожно отодвинул прядь волос с ее лба, изучая лицо, словно пытался запомнить каждый его изгиб. Когда еще он сможет вот так на нее смотреть, а она не станет кривиться в гримасе, полной ненависти и отвращения?..

Прикрыв глаза, он накрыл ладонями ее оковы и позволил магии потечь по рукам. Как и каждый раз, в теле ощутилось приятное тепло. А затем Мамору услышал тихий щелчок: открылся зачарованный замок, и два тяжелых обручья остались у него в ладонях.

Лекарь, увидев свободные от оков запястье, забормотал молитву и еще быстрее принялся помешивать кашицу в своей миске. Талила же, словно почувствовала что-то даже в своем забытьи. Она успокоилась, затихла, даже задышала ровнее. Со лба исчез залом, разгладилась морщина меж бровей, и веки больше не дрожали, как если бы она сдерживала слезы.

Талила выглядела... умиротворенной.

Мамору посмотрел на оковы в своих руках. Они жгли ему ладони. Даже касаться их было... мерзко.

Талила открыла глаза и, увидев нависающее над собой лицо незнакомого старика, поспешно вскочила и отползла назад, выставив перед собой руки. Она тяжело, громко дышала, как после долгого, изнуряющего бега, и чувствовала невероятную слабость, которая давила на нее, пригвождая к татами.