Книга Последняя из рода. Скованные судьбой., страница 31 – Виктория Богачева

— Что вы творите? — зашипела она, повернувшись к ним. — По какому праву...

— Приказ Императора, — равнодушно сказал один из четырех присланных за ней мужчин. — Немедленно доставить вас к Его Императорскому Высочеству.

— Мне нужно переодеться, — холодно обронила Талила

Ей повезло, что она умудрилась заснуть в кимоно, иначе стояла бы перед ними в одной тонкой ночной рубашке.

— В том виде, в котором есть, — злобно отозвался все тот же стражник, свернув взглядом.

Талила прикусила губу и замолчала, решив сохранить остатки достоинства. Что толку спорить с глупцом?.. Если Император хочет, чтобы она прошла по дворцу в помятом, сползшем кимоно и с растрепанными, неубранными волосами — она пройдет. Но не позволит ни одному грязному, косомувзгляду к себе прилипнуть. Она не позволит себя унизить.

Ничего больше не сказав, она гордо приподняла подбородок и развернулась. Оказавшись в коридоре, Талила поняла, почему присланным Императором стражникам не помешали воины, которых Клятвопреступник приставил к ней для охраны. Они валялись сейчас на татами: кто-то без сознания; кто-то с трудом, но смотрел по сторонам.

Там же неподалеку всхлипывала Юми, выволоченная в коридор из соседней комнаты.

Талила нахмурилась. С каждым днем она все меньше понимала, что творится во дворце Императора. Но все сильнее и сильнее понимала отца, который называл его безумцем.

Ей пришлось пройти мимо людей Клятвопреступника, которых придавливали к татами стражники Императора, и мимо Юми. И Талила не испытала ни злорадства, ни радости. Только лишь усталость.

Она не спрашивала, куда ее ведут. Много чести говорить с ними. лишь крепко сжимала кулаки под широкими рукавами кимоно. Стражники шли по бокам от нее, высокие и мрачные, и их шаги звучали гулко, словно отсчитывали время до ее приговора.

Талила скривила губы. Если они надеялись ее запугать, то напрасно. Она давно отучилась бояться, а все самое страшное с ней уже произошло.

Она удивилась, когда узнала коридоры, по которым уже проходила. Вместе с Клятвопреступником, на тот торжественный прием, устроенный в честь их свадьбы.

Когда стражники раздвинули перед Талилой дверные створки, она вновь оказалась внутри просторного помещения, которое оказалось практически пустым. По углам и вдоль стен сгущалась темнота, и ее отпугивали лишь дрожащие отсветы пламени из масляных ламп.

В центре зала возвышался трон. Император сидел неподвижно, как статуя, его лицо скрывала тень, а вокруг него стояли самураи, их доспехи поблескивали в неровном свете ламп.

Но взгляд Талилы тут же упал на фигуру, лежащую в нескольких шагах от подножия трона. Человек — мужчина — лежал, словно сломанный, на татами. Свет пробегал по его одежде, по спутанным волосам, и ее сердце замерло. Она узнала его.

Ее муж.

Талила не сразу поверила своим глазам. Сперва ей показалось, что Клятвопреступник был мертв, но затем мужчина слабо пошевелился, и по залу эхом прокатился его тихий стон, от которого у нее все сжалось внутри, а горло перехватило странное удушье. Он уперся в татами ладонями и приподнялсяна вытянутых руках, а затем сел, и разорванная куртка соскользнула с его спины, и под правой лопаткой Талила увидела ее.

Печать.

Рабскую печать. Печать подчинения.

Печать, которую запретил еще дед правящего ныне Императора.