Книга Последняя из рода. Скованные судьбой., страница 69 – Виктория Богачева

— Осторожнее, племянница, — по тонким губам мужчины скользнула бледная улыбка. — Не забывай следить за своим языком.

Она вновь усмехнулась и пересчитала людей за его спиной. Четверо. И множество с другой стороны шатра.

Со всеми сразу у нее не получится справиться, даже если поджечь палатку.

— Тебя проводят к месту, где ты сможешь передохнуть. А потом мы поговорим, — уже гораздо более благостно кивнул ей Хироку.

Ее молчание он счел за смирение. Сильно же бы он удивился, если бы узнал, чем на самом деле были заняты мысли Талилы.

Она ничего не стала говорить. Лишь смерила его на прощание тяжелым, пристальным взглядом, развернулась и покинула шатер. Снаружи к ней подошел Кандзо. Он и еще трое мужчин в темных одеждах провели ее сквозь лагерь к одной из свободных палаток.

— Рабыни помогут вам, госпожа, — сказал на прощание Кандзо.

Но ни он, ни мужчины не ушли, когда за Талилой закрылся полог. Она чувствовала их присутствие снаружи. Знала, что они ее стерегут.

Совсем как во дворце Императора ее стерегли самураи.

Бессловесные рабыни принесли ей теплой воды, и Талила с наслаждением умылась. Она была голодна и хотела пить,но опасалась брать что-либо из их рук. Она могла бы заставить женщин первыми попробовать кушанья, но не сомневалась, что об ее подозрительности будет тотчас доложено ее дяди.

Талила хотела бы этого избежать.

Наконец, рабыни оставили ее в покое и ушли, а она опустилась на футон, скрестила по-мужски ноги и уставилась в одну точку на стенке шатра, пытаясь сосредоточиться.

И ее отец, и ее дядя оказались предателями своей страны.

Ее отец оказался предателем дважды. Он сговорился против Императора с Мамору, а за его спиной сговорился с врагами Империи.

По ее жилам текла гнилая кровь.

Она опустила голову, будто тяжесть мыслей могла физически сломить ее.

«Император жалок и ничтожен! — в голове, словно живой, прозвучал голос давно мертвого отца. — Он заслуживал быть свергнутым. Заслуживал, чтобы его имя было вымарано со всех свитков, и забыта сама память о нем».

«Империя — это не только мой младший брат, — с ней заговорил Мамору. — Это еще и люди, которых бесконечные войны и восстания обрекают на страдания, голод и смерть».

Она зажмурилась и потрясла головой.

Недостойно самурая жалеть о прошлом. Но сейчас Талила жалела.

Как было просто ненавидеть Клятвопреступника. А вместе с ним — и Императора, и его советников, и всех обитателей дворца, и тех, кто жил за его пределами.

Как было просто.

А теперь она не знала, что делать.

Возможно, ей следовало убить Кандзо, когда он подкрался к ней на берегу. И не следовало слушать его и переправляться через реку на земли другой страны. Не следовало пересекать границы Империи.

Талила горестно вздохнула и смахнула с лица пряди распущенных волос, которые окутали ее плечи плотным, темным плащом.

Что же. Она уже это сделала. И она не станет бегать, не станет закрывать глаза и отворачиваться от правды, какой бы неприятной она ни была.

Как уже однажды она не отвернулась, когда Мамору убил ее отца...

Дядя пришел к ней в палатку с восходом солнца. Талила так и не сомкнула глаза и потому, когда он откинул полог, встретила его на ногах и полностью одетой.

Кажется, Хироку ничуть этому не удивился.

— Идем, племянница, — сказал он и приглашающе простер наружу руку. — Нам нужно поговорить.