Книга Отрада, страница 147 – Виктория Богачева

Валявшийся на земле мужчина закряхтел, и Храбр тотчас изменился лицом. Отодвинувза спину и Отраду, и брата, он повернулся к Избору и брезгливо пнул того в бок. Ответом им послужил еще один стон.

— Поищи-ка веревку, — велел Твердяте, и тот кинулся в кусты, на которые указала Отрада.

— Что делать станешь? — спросила она, коснувшись ладонью его затвердевшей, каменной спины.

— Не тревожься, милая, — Храбр скривил разбитые губы. — Назад в общину его приволоку. Будем творить суд.

К моменту, как они вышли из леса, небо на горизонте окрасилось в яркие рассветные цвета. Пот градом катился по вискам и спине Храбра, промочив рубаху насквозь. Он дышал тяжело, с хрипотцой и неприятными свистами.

Он поднял взгляд, любуясь раскинувшимся над ним небом: пушистые багряно-медвяные облака медленно плыли по нему, к самому горизонту, окрашенному в светло-желтые, что липовый мед, цвета.

Ветер приятно остужал разгоряченные тело, трогал выбившиеся из-под шнурка волосы.

Было хорошо.

Еще бы не кряхтел позади Избор. Да не вздрагивала бы Отрада от любого, даже самого малого шороха...

Яркое, теплое солнце подсвечивало ее медвяные волосы, заставляло прикрывать лицо от слишком длинных лучей.

Что-то кольнуло, поскреблось в груди у Храбра. Он глядел на девку с теплой усмешкой. Все дурное осталось позади. Совсем немного надо потерпеть. Вот поговорит нынче он со старостой, и все.

Один Твердята шагал, улыбаясь. Еще и гордился собой. Как же, ведь дядьку Избора камнем он зашиб!

В общине, когда их заметили, поднялся страшный переполох. Сразу начались и причитания, и вопросы, и крики, и суета. Послали мальчишек, чтобы разыскали тех, кто ушел в лес али далеко вдоль берега реки, чтоб передали, что нашлась пропажа. Заплаканная Стояна чуть не задушила Отраду в объятиях и, схватив за руку, сразу же увлекла за собой: умыться да переплести косу.

Но, поглядев на Храбра, она осталась на месте и никуда не пошла.

Немного погодя на него налетела заплаканная Услада. Одной рукой она пыталась обнять старшего брата, другой — прижимала к себе младшего.

Вид дядьки Избора с разбитым лицом да головой, связанного веревкой, с кровавыми разводами на рубахе породил еще больше вопросов. Впрочем, коли присмотреться к кузнецу, то становилось ясно, кто его так отходил.

Вестимо, кликнули старосту, и тот явился, да не один. К тому моменту жители общины, не сговариваясь, потянулись в одну сторону и в конце оказались на небольшой свободной лужайке, с вытоптанной травой. Здесь обычно творили суд, коли была нужда, здесь же созывалось вече, и отсюда начинали любое благое дело: праздник какой, жертвоприношение Богам.

Нынче людей было — не протолкнуться. И шум стоял ужасный.

Отрада вертела головой, озираясь. Она была здесь как-то и знала, что ближек опушке леса должен стоять невысокий деревянный помост — только с него удавалось перекричать вече, коли оно собиралось.

Стояна все же умудрилась накинуть на нее теплый платок и сунула в руки кусок каравая, и Отрада, пока они медленно брели до опушки, сгрызла его до самой крошки. Она бы и с Храбром поделилась, да токмо он шел от нее чуть в сторонке да о чем-то вполголоса говорил с мужами.

Нынче же, когда вся толпа остановилась, и их поневоле вытолкнуло вперед, Храбр взял ее за руку, крепко обхватив ладонь своей — привычно шершавой, теплой. Позади них прямо на примятую траву рухнул дядька Избор. Отрада вздрогнула и обернулась, кузнец же не повел и бровью. Он смотрел прямо перед собой.