Книга Отрада, страница 18 – Виктория Богачева

— Маре-Морене и дела до людей нет. Станет она так забавляться, — с сомнением протянула светленькая Добруша, склонив голову на бок. — Она в Нави хозяйка и госпожа. Что ей Явь с живыми?..

— Если б я на самоцветы глядела, может, и сама рассудка лишилась. Уж большо хороши они! — вставила третья девка, и веселый смех снова ручейком потек по горнице.

Забава же насупилась, надулась пущепрежнего и ни словечка за весь вечер больше не сказала.

Когда поздним вечером девки разошлись по избам, Отрада задержалась подсобить подружке: собрали опустевшие чарки, вымели сор от разломанного каравая.

— Ты чего, пригорюнилась никак? — окликнула ее Стояна. Давно она присматривалась к задумчивой, даже пуще обычного молчаливой Отраде. — Али Забавка испужала? Так ты не бойся, нам такие самоцветы не носить!

— Ой, ну что ты, что ты, я и думать про них забыла уже! — Отрада махнула рукой и выдавила из себя улыбку.

Подруге она соврала. Лишь про баснь она и думала. Все мстилось, что где-то слыхала уже сказ про самоцветы Мары-Морены. Мстилось что-то знакомое в словах Забавы. Крутилась в голове мысль, но все ускользала и никак не давала поймать себя за хвост.

После тех посиделок, когда осерчала Забава, Отрада порадовалась, что с приданым уже почти закончила, еще седмица – и все. Лежали в сундуках в избе у старосты расшитые рушники да рубахи, высокими стопками были сложены полотнища, которые заберет Забава в новый дом к мужу. Отрада довольна была несказанно. Дождаться не могла, когда на последнем сундуке закроет крышку тетка Русана.

Совсем неуютно ей было в избе старосты. Перван стал чаще показываться в горнице, пока она корпела над полотнищем, снова садился на ту самую лавку напротив Отрады да глядел немигающим, смурным взглядом.

У нее и нитка в руках путаться начала – где это видано, отродясь она ни одной нитки не спортила, а тут! Тревожно ей было. И страшно самую малость. Вроде и не делал он ничего дурного, и в избе всегда людей полно, и одну ее никогда не оставляли. Но Отрада все же боялась и с каждым днем все неохотнее плелась в избу старосты. Но делать было нечего: уж коли взялась за что-то, так доведи до конца. И монетки, которые ей небрежно отсыпала Русана, лишними для них с матерью не были.

В один из дней, уже когда наступила пора полевых работ, и мужики взялись за соху, Отрада в последний раз пришла в избу старосты Зоряна. Осталось ей одно полотнище закончить, и все.

Работая, она мурлыкала незатейливую песню, но резко замолчала, когда в горницу вошел Перван. Невольно притянула к груди недошитый поясок и заерзала на лавке. Откуда бы в такой час оказаться в избе здоровенному мужику? На поле они ведь все нынче спины гнули. Даже кузнец пошел подсобить, вместе со всеми землю вспахивал. А тут... старосты сын, и в избе?

Отрада прикусила губу и не посмела поднять головы, чтобы ненароком не привлечь к себе внимание Первана. Но тому это было и не надобно.

— А что, мать тебя не учила при старших с лавки подрываться? – спросил он, остановившись в дверях. На нее он смотрел тяжелым, мрачным взглядом, из-за которого у нее по спине поползли муравьи.

Отрада поспешно подхватила в руки шитье и встала, прижавшись ногами к лавке. Обычно девок за работой не трогали. Коли вскакивать всякий раз, когда в горницу кто-то входит, можно за день и нитки единой не выпрясть.