Книга Отрада, страница 42 – Виктория Богачева

— Чего молчишь? – Верея приподняла пальцами ее подбородок и заставила поглядеть себе в глаза.

Видно, увиденное ей не понравилось, потому как знахарка цокнула несколько раз языком и покачала головой.

— С чего топиться вздумала?

Отрада тоскливо вздохнула. Она переступила с ноги на ногу, чувствуя, как земля холодит босые ноги. От стылого ночного воздуха по ее рукам и шее рассыпались муравьи.

— Вуй Избор меня со свету сживет, коли за его сынка не пойду. А я не пойду! – она вскинулась, и растрепанная толстая косища упала ей на плечо.

Отрада тотчас за нее ухватилась, принялась теребить кончик, а внимательный взгляд знахарки уцепился за бечевку, которой была перевязана коса.

При Любава не помнила она, чтобы дочка ее косу бечевкой обвязывала. Все ленты заплетала.

— А к старосте ходила? – спросила она так, словно уже знала ответ.

Отрада кивнула без улыбки.

— Ходила. В ноги ему упала... – прошептала она бледными, бескровными губами и обняла себя за плечи. – А он велел вую во всем подчиняться.

— Немудрено, — с какой-то желчной злостью ухмыльнулась знахарка. – Вот что, — Верея ласково посмотрела на нахохлившуюся, встрепанную девку. – Идем ко мне. Утро вечера мудренее. Утопиться ты всегда поспеешь.

— Смеешься надо мной, госпожа, — Отрада поглядела на протянутую руку. – Все едино, утром али вечером... я отрезанный ломоть, тут уж вуй Избор прав.

— Ой, девонька, нашла, кого слушать, — Верея подмигнула ей с лихостью, которую не сразу в знахарке заподозришь, а потом шагнула вперед и крепко стиснула за правое запястье.

Устав противиться, Отрада послушно побрела следом за знахаркой. Уж в одном та была права: утопиться она всегда поспеет!

До опушки леса, на краю которой жила Верея, она дошла, словно во сне. В избе даже не огляделась толком и прошла на лавку, на которую указала знахарка. Глаза налились тяжестью, и, едва голова коснулась подушки, Отрада тотчас заснула. Верея укрыла ее своим теплым плащом уже спящую и долго стояла подле лавки, наблюдала за ее тревожным, беспокойным сном. Отведя в сторону выбившиеся из косы пряди, поглядела на синяк на скуле и покачала головой.

Поутру Отрада по привычке подорвалась еще до зари. Сперва долго вертела по сторонам головой, не уразумев, где находиться. Вроде и спала на лавке, а не на соломе, и в горнице, а не в клети. Еще и укрывалась плащом! Хоть и старым, но добротно, ладно скроенным и очень теплым.

Сонно заморгав, Отрада посмотрела на увешанные травами веревки да устланный кореньями стол, и сразу же вспомнила. И подпрыгнула там, где сидела. Ночью знахарка увела от ее реки и оставила переночевать у себя.

Судя по тишине, госпожа Верея еще спала – за занавеской, что разделяла горницу на две части. Не зная, куда себя деть, но и не умея бездельничать, Отрада решила, что лучше всего – подсобить с хозяйством. Не сидеть же ей на лавке, сложа руки, да не ждать, пока проснется знахарка.

Она поплескала себе на лицо остывшей за ночь водой из ковша и, подхватив коромысло с двумя ведрами, бесшумно выскользнула из горницы.

Утро встретило ее прохладной свежестью, но Отраде впервые за долгие седмицы, прошедшие со дня смерти матери, было тепло. Она сбежала по тропинке через лес, вниз к ручью и набрала полные ведра воды. На молодой зеленой траве еще лежала роса, холодившая босые ноги, но теплые солнечные лучи уже пригревали землю. Немного повозившись с непривычки с коромыслом, Отрада все же подняла его и медленно, пошатываясь, поплелась наверх. Пока дошла – запыхалась!