Книга Отрада, страница 74 – Виктория Богачева

— Твой брат искал тебя с ночи, — шепнула она, почувствовав, что Твердята перестал вздрагивать от слез. — Он ни за что бы не позволил тебя не найти.

Просветлев взглядом, мальчишка поднял на нее заплаканное лицо и попытался улыбнуться неверными губами.

Отрада, запрокинув голову, оглядела обрыв, по которому слетела вниз. И как только жива осталась – таким крутым и непроходимым он ей показался.

— Ну что, будем выбираться, — сказала она преувеличенно бодро и тайком закусила губу.

Сказать было легко, но сделать куда сложнее. Отрада с сомнением посмотрела на распухшую лодыжку Твердяты и заглянула ему в глаза.

— Ты ходить, поди, не можешь. А нам на холм надобно залезть...

Натерпевшийся мальчишка понуро кивнул и поежился.

— Я бы по ровной стезе сдюжил! — сказал он, словно пытался оправдаться. — Но наверх не взберусь.

— И не нужно! — воскликнула она. — Ты тут посиди, я одна быстро управлюсь. Позову сестру твою да дядьку, они недалеко должны были уйти, — Отрада улыбнулась и вновь погладила его по голове.

На ноги поднялась преувеличенно бодро и даже подмигнула Твердяте перед тем, как развернулась и пошла к подножию крутого, заросшего кустами да деревьями холма. Ей самой, по правде, было худо. Правой рукой шевелить она не могла, вот и висела та вдоль тела, словно плеть. Подъем дался тяжко и отнял все силы. Не раз и не два скользили ее ноги по неутоптанной земле, и Отрада падала, еще пуще тревожа плечо. Она вся перемазалась и давно перестала о том тревожиться: уж и рубаху малость порвала, и зеленью от травы испачкала, и понева вся в пыли...

Когда все же ей удалось вскарабкаться на холм, едва переведя дух, Отрада принялась на разные лады звать тех, вместе с кем искала Твердяту. Она выкрикивала имена, протяжно тянула «ау-у-у-у-у-у-у», но все втуне.

Лес был огромен, а людей – мало. Они растянулись в длинную цепочку еще до того, как Отрада отбилась ото всех и, не иначе как по воле Богов, случайно набрела на обрыв, где и нашла мальчишку. Немудрено, что никто ее не слышал. Она кричала долго, пока не заболело горло и она уже не могла произнести ничего громче шепота. Она откашлялась, попробовала еще раз, но голос сорвался и ничего не получилось.

Приложив ладонь к горлу, Отрада заозиралась по сторонам. Со всех сторон ее окружала непроходимая с виду чаще. Она не знала этих мест и не знала троп. Ведала лишь, что за реку соваться опасно. Коли она не может никого дозваться, придется им с Твердятой как-то взобраться на холм и пойти в сторону общины. Надежды на то, что кто-то случайно набредет на них во второй раз, не было. Такие дивные вещи случаются единожды.

Отрада спустилась обратно к мальчишке, и тот внимательно следил за каждым ее движением, словно боялся, что она исчезнет и он останется один. На его испачканныхпылью щеках были отчетливо видны две неровные, светлые дорожки от слез.

— Я больше не могу кричать, — прошептала она сорванным голосом. — Тебе очень больно? — спросила она, указав на ногу.

— Уже нет, — закусив губу, ответил мальчик.

— Нам придется подняться самим. Тут совсем чуть-чуть. Ты сможешь встать?

Он решительно кивнул, обхватил ее шею руками и поднялся, опираясь на левую ногу и держа согнутой правую. Он побледнел до синевы, коротко вскрикнул и с трудом удержался от слез — было больно, много больнее, чем когда он пришел в себя глубокой ночью…