Книга Отрада, страница 97 – Виктория Богачева

Она вздрогнула, резко крутанулась, чтобы поглядеть на него, и Храбр шагнул вперед. Он уже протянул руки, чтобы сделать то, что давно ему мстилось, но замер в последний момент.

Ну, уж нет. Коли решился, то следовало делать честь по чести. Храбр вздохнул и перевел взгляд на дощатый пол. Давненько он не ощущал себя таким огромным и таким неуклюжим.

Отрада глядела на него пристально и молчала. Но хоть из избы больше не гнала, и то хлеб.

— Люба ты мне, — глухо сказал кузнец, и тогда она охнула.

Невольно ступила назад и вжалась острыми лопатками в теплую печь. Посмотрела не него округлившимися глазами и склонила голову набок, к плечу. Храбр тоже на нее взглянул – как по сердцу резанул ножом: остро, быстро. Глаза у него потемнели, жилы на скулах напряглись. Непросто, непросто дались ему последниеслова.

Отрада ждала, чего угодно, но не этого. А потом Храбр порылся за пазухой и достал из-под рубахи небольшой сверток и положил на стол, подтолкнув к ней. Откинул слегка потрепанную тканину, и она увидала ладненькие, искусно сделанные усерязи, отливавшие серебряным блеском в тусклом свете масляной лампы.

— Тебе привез с торга. Когда в городище к воеводе ездил.

Отрада протянула руку, желая коснуться, и спросила: хлестко, с горечью.

— Отчего же тогда не отдал?

— Дурак потому что, — хмуро отозвался кузнец.

Уголки губ Отрады дрогнули, и она улыбнулась.

По груди Храбра разливалось давно позабытое тепло. Отрада в нерешительности стояла подле стола и смотрела на усерязи, раз за разом скользя по ним жадным, внимательным взглядом. Коснуться их она так и не решилась, вот и оставалось лишь издалека любоваться.

— Примеришь, может? Али как?.. — устав ждать, заговорил Храбр и столкнулся с ее насмешливым, лукавым взглядом.

Она снова склонила голову к плечу, словно птичка.

— А чего я стану их примерять? — спросила, подавив улыбку. — Ты мне не жених, а я тебе не невеста!

Храбр поначалу опешил. Воздухом подавился, словно грудью со всего маху налетел на камень. Дышать стало трудно и больно. Но после, заметив хитрый блеск в ее взгляде, он вдруг расхохотался. Громко, со вкусом, во всю мощь. Так, как не смеялся уже давненько. И точно ни разу со дня смерти отца.

Ух, зеленоокая!

Отсмеявшись, он погрозил ей пальцем, и Отрада лишь быстро-быстро заморгала в ответ длинными ресницами.

— Ты гляди! Сватов пришлю!

— А присылай! — отозвалась она дерзко, но тут уже и сама смутилась собственного своеволия, и поспешно прикусила язык.

Да-а. Прежде не помнила за собой Отрада такой смелости. Сперва она пошутить хотела, подразнить угрюмого кузнеца, на которого все еще держала обиду. А нынче стало уже не до смеха.

Про сватов Храбр говорил всерьез, и ее глупая подначка, казалось, лишь крепче уверила его в принятом решении.

Подумав об этом, Отрада почувствовала, как на шеках стремительно расцвел густой-густой румянец. Пришлось от кузнеца взгляд отвести. Больше ей не хотелось ни подшучивать над ним, ни дерзко в глаза смотреть. Как обмолвился он про сватов, так быстрее забилось у нее сердце. Ладони, и прежде холодные, заледенели от волнения. В голове одна за другой мелькали мысли — одна другой дурнее.

— Ну, что ты? — спросил Храбр, не сводивший с нее пристального взгляда. — Не бойся... не хочешь – не пришлю! — сказал он и сам себе подивился.