Книга Яромира. Украденная княжна, страница 106 – Виктория Богачева

— Мой отец сказал бы так же, — тоскливо вырвалось у Ярлфрид, и она торопливо прикусила язык, потому что наболтала лишнего. Больше она уже не заговаривала, да и оставалось всего пара стежков.

Когда с раной было покончено, дроттнинг, чтобы занять себя, принялась убирать испачканные тряпицы и нитки. Харальд, скосив взгляд на умелый, ровный и красивый шов, лишь хмыкнул и покачал головой. Он поднялся с низкой скамьи и натянул чистую, свежую рубаху и накинул на плечи плащ.

— Идем, я доведу тебя.

Отчего-то не глядя на него, Ярлфрид встала и провела ладонями по подолу платья, разгладив его.

Харальд ощущал в груди что-то странное, почти забытое. Внутри него зародилось беспокойство, но не от боли и не из-за раны — оно было другим, непривычным. Некстати вспомнил, как дроттнинг обрабатывала порез. Ее руки двигались с такой осторожностью, что ему невольно приходилось подавлять удивление. Он давно привык к боли, шрамы уже стали частью его жизни, как и одиночество,холодное и неизменное.

Но сейчас он поймал себя на том, что не мог оторвать взгляда от ее лица. Ее облик нынче был иным — мягкие ткани традиционного платья обтекали фигуру, придавая ей женственности, к которой он не был готов. Она выглядела так, как он никогда ее не видел: нежной, почти хрупкой, но с той же решимостью в глазах.

Он привык к ней на драккаре: испуганная, смятенная девчонка в заношенной, испачканной рубахе. Пугливая птаха, не по своей воле оказавшаяся на борту корабля в окружении двух дюжин огромных, страшных воинов.

Она привыкла со временем. Давала отпор тем, кто ее обижал. Не боялась огрызаться и заговаривала первой — даже с ним, с конунгом! Дерзнула выпросить нож, принялась лечить их мудреным, неведанным способом.

Но Харальд по-прежнему видел в ней девчонку, которую он забрал с берега.

Но нынче Ярлфрид нарушила привычный порядок и спокойствие в его мыслях. Она заставила его сердце дрогнуть, как будто в нем вновь зарождалось то, что он считал давно погасшим.

Эта перемена заставляла его чувствовать себя… неповоротливым, громоздким медведем. Он привык к битвам и оружию, к суровым решениям и холодным ночам под открытым небом, но вид Ярлфрид в этом платье вызывал в нем непонятное смятение.

Ее образ мешал ему сосредоточиться, он словно вспоминал о том, что скрыто под броней и суровостью. В ее женственности было что-то завораживающее, что-то, что он не мог игнорировать, как бы ни пытался.

«Что это за ведовство?» — подумал он про себя, хмурясь.

Он ощутил, как внутри поднимается беспокойство, опасное и незнакомое. Но Харальд был воином не только на поле боя, но и в своем сердце, своем разуме.

Он знал, что любые чувства — слабость, которую он не мог себе позволить. И он подавит их; вырвет с корнем любое, малейшее смятение, пока оно не окрепло.

Харальд глубоко вздохнул, выпрямил спину и взглянул в лицо Ярлфрид. Дроттнинг останется для него лишь пленницей, которую он вернет отцу, чтобы заключить с ним крепкий союз против Рёрика.

Ни шагу дальше он не позволит своим мыслям зайти.

— Харальд конунг? — окликнул его певучий, девичий голос.

Он посмотрел на нее.

И сбился со вдоха.

* * *

Вороны являются важным символом Одина в скандинавской мифологии. Согласно преданиям, у Одина есть два ворона — Хугинн(означает «мысль»)и Мунинн(означает «память»). Эти вороны летают по миру каждый день и приносят Одину информацию о происходящем в Мидгарде (мире людей) и других мирах.