Книга Яромира. Украденная княжна, страница 160 – Виктория Богачева

Харальд принял их. Воспитывал Ивара, как умел. Верно, умел он плохо, раз племянник вырос таким.

Он моргнул, прогоняя видение. И выпрямился, вновь убрал за спину руки и ступил на шаг назад. Взгляд его обратился к застывшим в пугливом оцепенении воинам, которые примкнули к Ивару и подняли против конунга свои мечи. К ним у него жалости не нашлось ни капли. Посмотрел на них и словно в чане с дерьмом искупался. Захотелось умыть чистой водицей лицо и руки.

— Этих, — брезгливый кивок в их сторону, — за борт, как от берега отойдем. А этого, — поморщившись, Харальд указал на племянника, — я буду судить, когда вернемся домой.

— Конунг… — заговорили сразу несколько мужчин, среди которых и старый Олаф, и Вигг.

Они жаждали крови Ивара. Они ведь намеренно оставили его в живых, чтобы Харальд сам придумал ему казнь.

— Я все сказал, — он нетерпеливо взмахнул рукой. Свое решение обсуждать он не намеревался.

— Мне не нужна твоя жалость! — взъярился Ивар, брызжа слюной на палубу. — Слышишь, конунг⁈ — он в бешенстве подался вперед, повис грудью на веревке, и та натянулась до скрипа.

— Закройте ему рот тряпкой, — не повернув к нему головы, велел Харальд.

Оставить племянника в живых он, может, и решил. Но его визги слушать не намеревался. Когда он развернулся, взгляд ненароком зацепился за парус. Теперь, разглядев его поближе, Харальд понял, что Ивар пытался нанести на жесткую, истрепанную ветром и солью ткань свои знаки. Прямо поверх знаков дяди. Немудрено, что на берегу он никак не мог припомнить, какому они принадлежат конунгу.

Никакому.

Он раздраженно цыкнул. Заставить бы Ивара оттереть эти багряные разводы голыми руками в ледяном море… Может, и заставит, когда вконец устанут глаза смотреть на изуродованные паруса.

Потом было много всего: Харальд прошелся по драккару, с наслаждением чувствуя под ногами привычное покачивание. Погладил борт, словно живое существо; подержался за тугие канаты, посидел на скамье, подержал в руках весло. Поговорил с каждым гребцом, с каждым своим хирдманом. С Виггом — дольше, чем с прочими. Прав был старый Олаф, крепко у того в голове засела мысль, что он подвел конунга.

Как ни спешили они нагнать упущенное время, Харальд, поразмыслив, приказал передохнуть. Второй драккар, который вел кормщик Олаф, не попал под шторм, и потому в целости и сохранности на нем была и припасенная из дома снедь, и питье. Вскоре в воздухе разлился крепкий запах вина франков. Кислятина али нет, а тело оно согревало и туманило голову не хуже питейного меда.

После нескольких глотков Харальд почувствовал, как по жилам разлилось приятное, давно позабытое тепло. Вполуха он прислушивался к смеху и громким разговорам, звучавшим нынче повсюду. Стоило задрать голову, и взгляду открывалось бесконечное, черное небо с россыпью ярких звезд.

Нигде он не чувствовал себя дома, кроме как на драккаре.

Ярлфрид, тихая и задумчивая, сидела на дальней скамье. Он нашел ее взглядом и твердым шагом направился к ней. Не родился еще тот конунг, который запнется на палубе своего корабля.

Вино горячило кровь, и Харальд оттянул ворот рубахи, усевшись на скамью рядом с дроттнинг. Опустив длинные ресницы, она искоса посмотрела на него и перевела взгляд на сложенные на коленях руки.

До Гардарики оставалось совсем немного.