Книга Яромира. Украденная княжна, страница 203 – Виктория Богачева

Она не может уехать.

Не сдюжит.

Она пришла на Ладогу много-много зим назад. Потерянная, одинокая.

Несчастная.

Она не шибко надеялась, что князь дозволит ей остаться в дружине, возьмет ее в кмети. Но он дозволил и взял, хотя немало нашлось тех, кто возражал. Да что говорить? Его пестун, воевода Крут, пуще всех противился. Долго, очень долго бросал на Чеславу косые, непримиримые взгляды и кроме как «неразумной девкой» по-иному ее не величал.

А потом князь Ярослав привез в терем молодую княгиню Звениславу. И диво, но именно благодаря ей со временем воительница почувствовала себя в тереме как дома. А дома-то ведь у нее не было уже давно, и нигде прежде она надолго не задерживалась. А на Ладоге ей захотелось остаться. Пустить корни. Стать своей.

И она стала!

Ее приняли все. Даже те, кто прежде кривился и воротил нос, кто советовал князю прогнать девку из дружины. Мол, это к беде, это к несчастью.

Ярослав Мстиславич не мог назвать ее ни сотником, ни воеводой, но Чеславе этого было и не нужно. Хватало с избытком того, что он ставил ее рядом со Стемидом и Будимиром. Доверял ей и сыновей, и дочерей. И звал с собой в гридницу, когда говорил со старшей гридью.

Да как же она все это бросит?

Как она оставит позади дюжину зим, проведенных на Ладоге⁈

Уж коли так, лучше не идти замуж!

Жила же она прежде как-то. Спокойно, славно жила. Хватало ей меча, хватало дружины и тех, кто смотрел на нее с уважением.

Обойдется и на сей раз.

Так провела Чеслава добрую часть весны. В терзаниях и дурных мыслях. Самой от себя плеваться хотелось! Вот уж и впрямь впору было девкой неразумной назваться. Но только что проку себя ругать да посыпать голову пеплом, коли болело да болело упрямое сердце?..

Страшно такое молвить, но едва ли не жалела воительница, что весна выдалась мирной!

Ярослав Мстиславич с воеводой Стемидом и старшим сыном седмицами пропадал в Новом Граде. Все никак не могли рассудить и с боярами договориться, как дальше быть. Нужно было избирать нового князя, созывать вече, но слишком много нашлось желающих.

Вестимо, Ярослав злился и уступать не хотел. Его-то немногие поддержали! Но вот завоеванное чужой кровью и по́том добро все были горазды делить.

А без князя в тереме дружина скучала. Чеслава так и вовсе готова была волком выть.

— Ты совсем с лица спала.

Так в один из дней на исходе Травня* сказала ей княжна Яромира. Чеслава наблюдала за потасовкой, затеянной младшим княжичем Мстиславом и Желаном, сыном Рогнеды. Мальчишки сражались на деревянным мечах, а она следила, чтобы ненароком друг друга не покалечили.

Яромира застала ее врасплох. Стыдно сказать, а не услышала воительница ее поступи. Слишком сильно задумалась.

Чеслава поглядела на княжну. Она тоже не шибко много румянца нагуляла себе за весну. Скорее, напрочь, осунулась и похудела, как и она сама.

«Хороши невесты!», — горечью пронеслось в голове.

— Не хочу уезжать из терема, — вырвалось у Чеславы прежде, чем она опомнилась.

Мальчишки, извалявшись в пыли, довольно смеялись. По воздуху плыл теплый аромат цветов и трав. Где-то жужжали проснувшиеся после долгой зимней спячки букашки и жучки.

— Матушка по тебе каждый день вздыхает, — отозвалась Яромира со слабой улыбкой.

Она замолчала, поджав губы. Верно, хотела сказать что-то еще, но передумала.