Книга Яромира. Украденная княжна, страница 21 – Виктория Богачева

Ведь Рёрик отправил людей, чтобы попросить его во второй раз, а такого прежде никогда не случалось. Но Харальд свое слово уже сказал и отступаться от него не намеревался.

В Новый Град бить русь он не пойдет.

И хирд свой уведет как можно дальше от Гардарики*. Туда, где живут слабые люди и слабые воины.

Когда Харальд спустился на берег, его люди уже успели установить навесы и запалить небольшой костер. Сегодня они поедят горячего. Ему навстречу шагнул кормщик и правая рука: Олаф, ходивший на корабле еще с его отцом. Когда Харальд разругался с отцом и покинул родной берег, немногословный кормщик ушел вместе с ним.

— Прислал брата, — сказал он и сплюнул в сторону. К Рёрику он особой приязни не питал.

Конунг кивнул и, мимолетно коснувшись его плеча, зашагал дальше. Ивар следовал за ним по пятам, настолько восторженный, что у Харальда чесались кулаки задать ему хорошую трепку.

— Будь здрав, конунг Харальд Суровый, — Трувор, младший брат Рёрика, заговорил первым, и это было верно.

Он же пришел к Харальду, а не наоборот. Его сопровождал совсем небольшой отряд: дюжина викингов выстроилась у него за спиной. Прикажи Харальд, и его хирд смял бы их в мгновение ока.

— И ты будь здрав, Трувор, — кое-как вытолкнул из себя конунг.

Налетевший ветер подхватил его незаплетенные волосы цвета молодого меда. Когда викинг спускался с корабля и ступал на берег, он распускал прическу, которую носил на драккаре. Которую носил во время кровопролитных сражений.

За правым плечом Харальда выросла суровая фигура Олафа. Скрестив на груди руки, кормщик смотрел на Трувора, словно на коровью лепешку. Смутьянов он терпеть не мог.

— Мой брат послал меня спросить: стоишь ли ты на том, что сказал на тинге? Отчего не желаешь присоединиться к Рёрику и пойти бить русь? Новый град уже у нас в руках, — и Трувор, потрогав длинные, наполовину седые усы, резким жестом схватил кулаком воздух.

Его люди согласно загудели. Харальд же не повел и бровью. Ветер трепал полы его выцветшего от времени и задубевшего от соли плаща. Меховая опушка лежала на широких, мощных плечах. Шнурок, на котором висел оберег Одина, выглядывал из раскрытого ворота теплой, шерстяной рубахи.

— Нет, — только и сказал он. — ВГардарики я не пойду.

У него за спиной разочарованно и раздраженно зашипел сопляк Ивар, и конунг нахмурился. Сын его сестры заслужил трепку.

— Но почему⁈ — Трувор сжал кулаки и шагнул вперед.

В голове у него не укладывалось, как мог Харальд дважды отвергнуть столь щедрое, милостивое предложение Рёрика. Дважды! Они следовали за ним от самого тинга, убили на это добрых десять дней, напрасно морозя задницы на ветру и холоде, пока сам Рёрик и Синеус правили к берегу Нового Града.

И ради чего⁈

Снова услышать «нет»⁈

— Все знают, что ты водишь дружбу с Ярислейвом*, — с отвращением выплюнул Трувор имя ненавистного руса. — И ты выбираешь его, а не свою кровь⁈

— С Рёриком я не связан кровью, — скривился Харальд.

«И слава Одину», — подумал он про себя, но среди его людей, прислушавшихся к разговору, раздались смешки. Видно, такая мысль пришла в голову не ему одному.

— И я волен выбирать, что мне вздумается. Уже почти четырнадцать зим, как.

Ему было тринадцать, когда он ушел из дома своего отца. С тех пор никто не приказывал ему, куда идти. Что делать. Кого слушать. И он никому не подчинялся. Кроме тех, кого выбирал сам.