Книга Яромира. Украденная княжна, страница 98 – Виктория Богачева

— Из-за кого!

Яромира не увидела, кто выкрикнул это, но сразу же почувствовала, как на нее обратилось множество взглядов. Она было заерзала на скамье, но с трудом заставила себя успокоиться. Впилась ладонями в дерево и неподвижно замерла, распрямив плечи.

Она догадывалась, что до этого дойдет. Надеялась лишь, что ей не придется все это выслушивать. Одними глазами она покосилась на Харальда, надеясь перехватить его взгляд. Задумал ли он это? Или, как она, хотел сперва потрапезничать, а уже после, наедине с дружиной, обговорить дела, которые не следовало слышать женщинам?..

В тереме отца всегда происходило именно так. Яромира уже начала понимать, что порядки викингов отличались от тех, что были заведены на Ладоге, но пока не представляла, насколько сильно.

— Ты обещал нам мирныйпоход на франков, конунг! — к двум заговорившим присоединился и третий голос.

— А получили мы войну с Рёриком!

Яромира вновь покосилась на конунга. Тот молчал. По губам бродила тень усмешки. Сидел он вроде бы расслабленно, даже голову чуть на бок склонил, словно внимательно прислушивался к обвинениям и упреком, но у княжны по шее пополз холодок, когда она получше пригляделась. Харальд был похож на хищного зверя, поджидавшего в засаде удобный момент для смертоносного броска. Того и гляди — вскинет руку с мечом и срубит чью-то голову.

Княжна поежилась. В тереме на Ладоге не смела спорить с князем. Ее отцу возражали бояре, но не кмети. Здесь же все было иначе, и Харальда упрекали его же собственные воины.

Конунг продолжал молчать, и гул постепенно стих. Взбудораженные люди умолкли и успокоились, и никто больше не спешил взять слово.

Дождавшись полной тишины, Харальд неторопливо поднялся на ноги. Нависнув над столом, он уперся в него сжатыми кулаками и обвел сидящих за ним людей медленным, пристальным взглядом. Он скользил с одного лица на другое, и немногие решались посмотреть ему в глаза.

Конунг гневался. Яромира сидела близко к нему и видела, как вздулась жилка на левом виске. Как зло расходились крылья его носа, когда он выдыхал. Она слышала даже скрежет его зубов.

— Рёрик… — нараспев произнес он, словно пробовал имя на вкус. — Рёрик стелет гладко, но спать будет жестко. Он созывает хёвдингов, чтобы пойти бить русов в Новом Граде. Сейчас они нужны ему. Но потом? Когда он провозгласит себя конунгом Гардарики? Разве ж будут потребны?

Харальд ронял слова, будто тяжелые камни. И они гулко падали в звенящую тишину, которая воцарилась за столом, как только он заговорил.

— Не бывает двух конунгов. Те, кто пошли за Рёриком, уже никогда не будут свободны. Он либо перебьет их, либо заставит целовать свой сапог. Этого вы хотите⁈ — рявкнул он и шибанул тяжелым кулаком по столу.

Яромира вздрогнула, не сдержавшись. Но она не стала себя корить. От грозного голоса конунга присмирели многие их тех, кто раскрывал против него рот.

Она повнимательнее пригляделась к Харальду. Его ненависть к Рюрику была чем-то большим, чем нежеланием одного вождя подчиняться другому. За его жгучими словами таилась боль, о которой он не говорил. Он кривился лишь отодного звучания имени. Его голос низко-низко дрожал, стоило ему заговорить о Рюрике.

Нет. Дело было не только в том, что Харальд не хотел склонять перед ним голову.