Книга Осколки на снегу. Игра на выживание, страница 130 – Элина Птицына

Это искусство он изучал с младых лет под руководством деда и отца, точно так же, как и все его известные предки в свое время. Берти был потомственным лечебником, более того, он мог законно гордиться многовековым опытом предшественников, кои занимали высокие придворные должности лейб-медиков при дворе кайзера. Обязанности свои они выполняли хорошо и репутацию имели отличную, но куда с большим пылом занимались придворными интригами, из-за чего в конце концов и пострадали.

Прадед лишился и должности, и имущества, но ноги унести сумел. Впрочем, далеко бежать ему не пришлось. Переехал в Имберию, поступил на службу во Дворец, обзавелся домом в новой столице и — тем самым подтвердил все подозрения кайзера. Через несколько лет он неудачно упал с пешеходного моста, и должность лейб-медика Имберийского двора перешла его сыну.

Дед сделал правильные выводы из семейной истории и жизнь прожил долгую и мирную. Он был хорошим врачом, по-настоящему увлеченным своим делом, не смотря на то, что его практика ограничивалась дворцом и университетом.

Да, времена менялись и теперь от докторов требовали дипломы, не смотря на то, что занятие было родовым. Дед, правда, такого документа не имел. В университете он сам читал лекции, пользуясь несомненным авторитетом. И единственного сына уже учил не только сам.

Отец Берти закончил университет, став таким образом первым дипломированным врачом в чреде предков.Говорят, он был талантлив. Рассказывают, что он приносил своему отцу немалые огорчения.

Поздний балованный сын получился человеком неугомонным, с большой тягой к политическим интригам и — увы — слабостью к прекрасному полу. Но пока дед был жив все было не так уж и плохо. Как ни странно, Берти плохо помнил отца. Все свое время он проводил с дедом или матушкой.

Отец же словно сорвался с цепи после дедовых похорон, совершенно перестав скрывать свою любовь к дамам полусвета. Надо сказать, что был он веселым и щедрым, и его подружки всегда получали богатые — очень богатые — подарки. Королевский доктор не обижал никого из них, и деньги, полученные в наследство после смерти деда, как это обычно и водится, быстро закончились. Видимо, тогда он связался с людьми кайзера и Берти, и матушка даже не поняли, что их благосостояние было под ударом. Парадокс в том, что на своих шпионских делах доктор не попался.

Погубило его сластолюбие. Королевский врач соблазнил не ту девушку. Третья дочка королевского шута была девицей юной и миленькой, в мать, провинциальную дворяночку из обедневших, которая в свое время на коленях благодарила Старую королеву за брак с господином Пересмешником. Пересмешнику было за сорок, его жене, кажется, только восемнадцать, но поладили они прекрасно, даром, что муж макушкой едва ли достигал груди супруги. Но не в этом счастье.

Во времена детства Берти семья Пересмешника считалась образцовой, а его жена слыла дамой высоконравственной. Единственное, что огорчало пару — большинство беременностей Пересмешницы заканчивались печально. Однако, у них было три дочери, и младшая считалась расцветающей розой двора. Шут очень любил свою малютку.

Молодая королева благоволила Пересмешнику, как и её мать, и надо было не иметь головы на плечах, чтобы натворить то, что сделал отец. Когда девица рассказала доктору-любовнику о своей беременности, королевский врач решил дело одним махом. И, может быть, все бы обошлось, как он и рассчитывал, да операция прошла неудачно, и девица истекла кровью буквально за несколько мгновений. Скрыть ничего не удалось.