Книга Осколки на снегу. Игра на выживание, страница 127 – Элина Птицына

И младший Винтеррадер на свое двенадцатилетие попал в нищие кварталы столицы. Его, разбалованного маменькой, удивили лачуги и своим видом, и своим размером. В саду юной княжны Анушки Соловьевой, куда Ганг ездил с детскими визитами, кукольный дом куда был больше, да выглядел не в пример наряднее. Анушка проводила там чаепития с куклами и гостями — все, как у взрослых.

И вот Ганг, чистенький, хорошо одетый, отчаянно напрягаясь при виде э т и х людей, раздает золотые. Да, за спиной гвардейцы отца, но Госпожица, как же это невозможно!

Но он старается держать лицо и берет записки от тех, кто смог их написать.

Потом в канцелярии Третьего герцога их внимательноизучали вместе с Гангом.

— Люди обратились к тебе, — сказал ему Винзенс. — Если они не получат помощи, это значит, что младший сын великого рода — пустобрех, думающий только о красоте платья.

— Порой совершенно не понятно, что они хотят, — жалобно ответил Ганг. Отец пожал плечами:

— Ты разве не знаешь, где их искать, чтобы задать уточняющие вопросы?

И Ганг ездил в предместья. И Стива с собой брал. Они тогда все время проводили вместе. Стив, в отличии от охранников, многое подмечал и готов был обсуждать увиденное с Гангом.

Но, если честно, то те дни Ганг втихаря мечтал, чтоб этой благотворительностью занимался кто-нибудь другой. Управляющему можно поручить. Он подберет… человека.

Дядюшка рассказывал, что многие посылают в честь дня рождения сыновей дары мольцам. Те сами распределяют — что, кому, сколько. Это естественный ход вещей, говорил дядюшка, мольцы должны знать нужды паствы. Это их обязанность и не надо заниматься чужой работой!

После смерти матушки дядюшка словно исчез. Ну… Денег ему больше никто не давал… Матушка одна была добра к младшему брату. Винзенс же родственника терпеть не мог и взгляды имел прямо противоположные.

— Ты не можешь все перекладывать на других. Зачем тогда нужен ты? Нельзя пользоваться благами своего положения и избегать обязанностей, — батюшка смотрел хмуро.

Благотворительность в честь своего дня рождения Ганг расхлебывал несколько месяцев. И — не заметил, как втянулся. Перестал опасаться э т и х людей, внутренне передергиваясь от грязных рук с черными ногтями.

А потом его как-то задело то, что многие записки, были написаны уже давно: год, два. И нет, они не потеряли актуальности для просителей. Многие отдали за эту записку грош писарю и хранили ее для того, чтобы подать любому отпрыску высокого рода, который вспомнит старый обычай и завернет в предместья.

В лачугах на чудо надеются куда охотнее, чем во дворцах.

И дни Ганга после двенадцатого дня рождения полностью заполнены не только уроками. Оказалось, что мало дать распоряжение, надо еще проверить исполнение.

— Ты не можешь не проверить сам, — батюшка выговаривал серьезно и даже строго. — Иначе со временем твои поручения просто перестанут выполнять.

Ганг и на тринадцатый день рождения туда поехал, и на четырнадцатый. Просто… он стал узнаватьэтих людей в лицо, он видел их радость, он знал их нужду и — они перестали быть для него какой-то общей непонятной массой. А еще они его ждали.

Слухи о добром мальчике, сыне Третьего герцога, бродили не только в низах. В свете быстро прознали про необычное «увлечение» младшего сына Винзенса. За глаза-то посмеивались, ибо откуда бы потом взялся хлопский барон? За глаза и над великой княжной посмеивались.