Книга Осколки на снегу. Игра на выживание, страница 164 – Элина Птицына

Хоть в чем-то Савке повезло.

— Ну, видишь теперь? — сердито спросил Когито Луску. Та молчала в ответ. Мрачно глядела на Савку и молчала.И Когито с досадой плюнул ей под ноги.

И дальше потянулось время непонятной Савкиной жизни — жаркое, тягучее. Так же гоняли Савку, так же он спал с ягнятами, так же таскал тяжелые водоносы, качаясь под их тяжестью, так же получал плеткой от Когито за лень и медлительность, так же смотрел как старик занимается дойкой, дрожа от нетерпения и желая получить свою порцию молока, когда тот, привычным движением, схватив матку за ногу подтаскивал ее к себе, и потом тянул упрямые, не желающие отдавать молоко, сосцы, уткнувшись в шерстяной зад овцы своим немаленьким носом.

Ведьма не вернулась, не похитила Савку и не сожрала. Наверное, старый князь сам ее сожрал.

Саватий усмехнулся. Князь тогда был ему столь страшен, что он и сейчас бы не удивился таким сведениям.

…А похитили маленького водоноса через несколько месяцев.

Но старый князь все понял иначе:

— Сдох, наконец-то… утоп или сожрали…? Ну да, прибрался ублюдок — всем только лучше.

О том, что в те дни Когито за хорошую новость получил несколько монет, Савка не знал. Он в то время, наверное, был уже по ту сторону границы.

Перепуганный до смерти, уверенный, что его похитили духи гор или ведьмы, чтобы — а зачем еще? — сожрать, он мелко дрожал под чужой буркой.

Духи гор всегда приходят за такими грешниками, как Савка. Когито зря не скажет.

И, когда его передали с рук на руки высокому красивому мужчине, и тот засмеялся, заговорил, тормоша мальчишку, Савка даже не понял его слов, оглохнув от ужаса.

Не услышал, не понял, но запомнил. И словно наяву и сейчас звучало в ушах веселое:

— Ну, давай знакомиться, я твой отец. Ну-ка, ну-ка! Да ты еще страшнее своей мамаши! Вот же родила! Ну и ну!

Мама — ши?

Это мама?

Мама?!

— Где она? — вытолкнул Савка непослушными губами.

— Говорит! — завопил мужчина, подкидывая его, и удивился. — Кто она?

— Ма-ма!

— Вот это да! Я его вытащил, а он маму спрашивает. Да, кто ж его знает, где твоя сумасшедшая мама, забыла про тебя, наверное! — захохотал отец.

Много лет спустя, когда Савка, наконец, встретился с женщиной, которая его родила, он, опешив, узнал в ней ту самую ведьму, что бросилась на него с коня, протягивая руки. Да, сложно ему было признать в ней свою мать — слишком она не походила на тот образ, который ему показала старая Лускана стене молельни.

Тогда он даже размягчился.

Но это все было позже.

А в тот день, когда красивый, как небесный воин, человек, смеющийся так заразительно, что губы сами растягивались в ответной улыбке, хотя Савку все еще потряхивало от страха — в тот день он сразу поверил, что это и есть его отец. Он куда больше соответствовал Савкиным представлению о родителях, которые однажды чудесным образом появятся в его жизни.

Мать забыла про него? Он все равно был счастлив. Ведь его нашел отец!

— Перетрюхал? — спрашивал тот. — Но ничего, ничего, мы еще воспитаем из тебя волчонка! — и снова смеялся. И Савка, глядя на него, смеялся тоже.

Они вообще много смеялись в тот год.

Поводов для смеха у Савки было достаточно.

Он больше не ночевал с ягнятами. Оказывается, люди спят в кроватях.

Он жил в большом доме у моря, в Имберии. И у него был детский покой, а там!