Книга Осколки на снегу. Игра на выживание, страница 61 – Элина Птицына

Ганг яростно допиливал блинчик вилкой: какие щенячьи глаза у этой имберийской дубины… Неприязнь к Лаки Лэрду вдруг остро кольнула, да так, что Ганг с удивлением прислушался к себе. Что это? Чувство было незнакомым.

Горничная из номеров, топая, ворвалась в залу, и, подбежав к господам, едва присела в реверансе — что это был за реверанс! По лицу Лаки скользнуло невидимое раздражение, и Лиза мысленно усмехнулась.

— Извольте ручку, барышня, провожу вас, — суетливо проговорила горничная— рыженькая, пухленькая, в конопушках и совсем молоденькая, Лизина ровесница. Половой одобрительно кивнул ей головой. А он расторопен: сначала бросился за горничной, потом уже пришел поднимать стул.

Лиза быстро, как будто случайно, взглянула Волкову в глаза и тут же обратилась к Лаки.

— Не волнуйтесь, прошу вас, лир, все хорошо, — она улыбнулась ему.

— Лир? Второй раз слышу: лир? Правильно услышал? Имбириец, что ли? Настоящий? — медведем заревел вдруг чернобородый купец, что сидел у окна, и Лиза успела заметить краем глаза, как резко вскинул голову мещанин. — В нашей глуши? А что забрались-то к нам, господин хороший, чай, не столица тут! А я все смотрю какое чудное на вас платье! Поворотитесь-ка, сударь, поворотитесь! Вы почем ткань брали?

Что ответил Лаки, девушка уже не услышала. Они с горничной свернули в один коридорчик, в другой. В дамской комнате она кивнула рыженькой, протянув монетку.

— Ступай, спасибо, что проводила, — та снова смешно присела.

— Благодарю, барышня! Все хорошо, барышня? Может надо чего, барышня? Может, постоять мне здесь? — зачастила, делая едва заметные поклончики.

— Ну, стульев тут нет, ничего не уроню, — криво усмехнулась Лиза. — А с остальным сама справлюсь. Горничная захихикала и убежала.

Слава Госпожице. Девушка осторожно потянула дверь, выглядывая наружу, и разочарованно распахнула ее полностью. Волкова не было. Зря она представление в зале разыграла.

Он не понял.

Вернувшись к зеркалу, она придирчиво осмотрела себя. Белая, как мел, а щеки полыхают и глаза блестят. Да уж, говорила мама, что выдержки ей не хватает.

Она намочила платочек водой, чуть поморщившись: в лучшей ресторации Межреченска вода была на диво ледяная, зато щеки и лоб остудила быстро. Б-р-р.

Надо возвращаться, а то с Лаки станется, придет прямо сюда и заведет свою страдальческую песню: о, милая Лиз, как вы себя чувствуете?

Лиза показала зеркалу язык, фыркнула и крутанувшись на каблучках вышла из дамской комнаты. Так, зала в той стороне, коридорчик, поворот, коридорчик… Но тут, выступив из-за занавески, которая полностью сливалась со стеной, Волков цепко и легко взял ее за запястье, и, прижимая палец к своим губам, потянул за занавесь. Лиза кивнула, чувствуя, как снова начинают пылать щеки.

— Надо поговорить, — это они шепнулиодновременно. Лиза смутилась, а Волков спокойно кивнул.

— Придумайте какой-нибудь визит к модистке. Кленовая, 12. Столичная мода, госпожа Штолль. Скажите, знакомы, мама одевалась. Найдете, что сказать… Там встретимся, — и получив новый кивок, Андрей Егорович мягко выставил девушку обратно. Вовремя. Едва повернув за угол, Лиза столкнулась с Лаки.

— Я волновался. Все ли хорошо, милая Лиз? — имбериец имел вид встрепанный и сердитый.

— Да, конечно. Но здесь душно, лир. Я хочу на воздух, — она оперлась на протянутую руку. — Что от вас пожелал узнать тот купец?