Книга Полнолуние, страница 170 – Светлана Поделинская

– Как я это сделаю? – сказала Элеонора, в сомнениях кусая губы. – У меня не выйдет. Он очень старый и сильный.

– Проще простого. Усыпи его бдительность, например, соблазни. А затем убей. И ты сможешь по-прежнему жить с Филиппом, долго и счастливо, – искушал ее Эдгар. – Я знаю, как сильно ты любишь своего мужа.

Каковы бы ни были недостатки Элеоноры, распутство не входило в их число. Она вспыхнула и залилась стыдливым румянцем, как барышня из прошлого века.

– Ты предлагаешь мне изменить мужу? – строго спросила она.

– А почему нет? – Эдгар лукаво поднял рыжую бровь. – Ты уже не невинная девочка. От тебя разве убудет? Если так нужно, чтобы ты стала свободной. Впрочем, решай сама. Но это самый легкий способ. Ты же актриса, придумай что-нибудь, сыграй.

– Я не очень хорошая актриса, – призналась Элеонора и призадумалась.

Да, и непроходимой дурой его дражайшая правнучка не была.

– Я приду к тебе на помощь в самый последний момент, обещаю, – продолжал убеждать ее Эдгар, доставая свой ритуальный нож. – Вот, возьми. Это не простой нож. Сделай надрезы на руках и выпей кровь из шеи.

Элеонора заколебалась, но нож все же взяла.

– Я должна подумать, – сказала она и удалилась, оставив после себя облако сиреневого дурмана.

– Думай, дорогая. Я в любом случае узнаю о твоем решении, – крикнулЭдгар ей вслед и насмешливо улыбнулся.

Элеонора недолго размышляла над его словами. Коварство Эдгара отравило ей кровь и проникло в разум, и она больше не могла думать ни о чем другом. Искушение было слишком велико, тем более что новообретенной, темной стороной души Элеонора втайне вожделела своего мучителя и покровителя. Ей хотелось дать себе волю, выпустить на свободу вампирскую ипостась, и эта часть души была под стать Низамеддину, ее создателю.

– Сделаю это всего лишь один раз, – решила она, – Филипп и не узнает ничего. А я совмещу полезное с приятным и стану наконец свободна.

Элеонора знала, что должна успеть до полнолуния, пока Низамеддин не восполнил свою силу. Она тщательно подобрала наряд и накрасилась, как перед долгожданным свиданием, при этом не надела нижнего белья. Когда в комнату вошел Филипп и удивленно оглядел ее, Элеонора с нежностью приникла к нему и жарко зашептала:

– Фил, я вернусь утром. Верь мне и готовься к отъезду. Если все получится, я навсегда стану свободной и никто больше не встанет между нами. Я люблю тебя! Завтра мы уедем домой насовсем.

Низамеддин ощутил присутствие Элеоноры еще до ее стука и открыл дверь. Она молча стояла за порогом замка Романеску в черном платье с открытой спиной, словно сошедшая со страниц модного журнала. От траурного цвета платья вовсе не казалось, что Элеонору что-то печалит, это лишь оттеняло золотой огонь ее волос, приглушенный лунным пеплом.

– Холодно, не правда ли? – светским тоном осведомилась Элеонора и сделала наигранный воздушный жест рукой, которая слегка дрожала. – Ты меня не впустишь?

Ее персиковые щеки на миг подернулись смертельной бледностью, и стало окончательно ясно, что, невзирая на цветущую красоту, внутри Элеоноры как будто пересыхает кровь. Она явилась за помощью к источнику своей новой жизни. Низамеддин перекрыл Элеоноре поток силы и потому был уверен, что рано или поздно она вернется к нему. Он отстранился от темного входа и пропустил внутрь Элеонору с длинным шлейфом сирени, ее свежих и неиссякаемых духов. Этот запах ароматным призраком остался с ним у двери, пока Элеонора бегом бросилась вверх по неосвещенной лестнице. Раздался удаляющийся стук каблуков, а затем все стихло. Низамеддин неспешно поднялся следом и остановился рядом с бархатным креслом, в котором она затаилась, скинувгде-то туфли и поджав под себя босые ноги. При его появлении Элеонора тут же встала, с уважением уступив ему место, и посмотрела на него черными на свету бледного окна глазами.