Книга Полнолуние, страница 171 – Светлана Поделинская

– Ты ведь знал, что я вернусь? – спросила она тихо и тяжко, с какой-то беспомощной мукой.

– Разумеется, я знал и ждал, – ответил Низамеддин с ласковым безразличием, как будто ничего не произошло.

– Я надумала уйти от мужа, – вдруг решительно заявила Элеонора.

Низамеддин не заблуждался, плутая в странных лабиринтах ее души, и понимал, что после их расставания вряд ли что-то важное в ней изменилось, хотя Элеонора явно стала покорнее и нежнее. Она с болью признала зависимость от него, это никогда не привяжет ее чувства, но теперь, по крайней мере, Элеонору можно удержать рядом.

– Давно пора, – сказал он ей с ледяным спокойствием, – я ждал, когда ты убедишься, что с прошлой жизнью покончено. И что же сподвигло тебя на это решение?

– Все из-за ребенка! – злобно воскликнула Элеонора и нахмурила тонкие брови. – Наш ребенок оказался ему дороже, чем я! Я видела мою дочь, она была такая хорошенькая и очень напоминала меня саму… И я захотела выпить ее кровь, поглотить жизнь этой девочки, хотя мне было жалко, что ее больше не будет у меня. А он держал меня одну взаперти и говорил, что ненавидит!

– Ты хотела убить своего ребенка, – медленно произнес Низамеддин, даже не узнав, удалось ли это Элеоноре, и как будто забыв о ее желанном присутствии. Он обдумывал что-то давнее и далекое, чему она не была свидетельницей. – И ты! Своя кровь… Возможно, он был прав. Мне это незнакомо, потому что у меня нет никого из родных. Все не так уж страшно, моя дорогая. Вечность всегда стремится к погублению любой жизни.

Элеонора не подала виду, что в действительности раскаивается в своем поступке. Она стремилась показать себя такой, какой он хотел ее видеть: жестокой и бездушной, стоящей выше человеческих чувств.

– К черту Филиппа! – сварливо проворчала она. – Он выбрал этого ребенка, не меня. Отказался исполнить мой каприз. Зачем он только отправился со мной? Я скажу ему, чтобы проваливал обратно в Америку. А возможно, и убью, если захочу. Впрочем, мне надоело вспоминать о Филе. Неужели мы будем говорить о нем всю ночь?

Элеонора обольстительно закусила нижнюю губу, напустив на себя томность, и неожиданно села на коленик Низамеддину. Глаза у нее потемнели, стали почти черными, как у него, со сдерживаемым в глубине кровавым огнем. Ее туманные объятия с усилием сомкнулись вокруг широких плеч Низамеддина, и Элеонора поцелуем прильнула к его губам. Когда она отстранилась, Низамеддин увидел, как нечто невыразимое оживает и рушится на далеком дне ее глаз – какая-то непонятная, страшная смута. А Элеонора, загадочная и совсем не похожая на себя, с замиранием вымолвила:

– Я думаю, мне будет лучше с тобой. Мне было очень тяжело без тебя в Америке.

Она встала и эффектным движением сбросила с себя платье. Элеонора стояла перед ним обнаженная, с горящими глазами, безумно красивая, ее немного портил шрам на животе от кесарева сечения. Низамеддин сделал шаг к ней, и тогда Элеонора с неподдельной страстью кинулась к нему на шею. Он поднял ее на руки и немедля отнес на кровать.

С Филиппом Элеонора занималась любовью и после своей смерти, и она видела, что ему это нравилось. Ее новая ипостась, таинственная и сверхъестественная, возбуждала Филиппа, хотя иногда он скучал по прежней Элси. Однако сама Элеонора при этом перестала что-либо чувствовать и испытывала только спокойную радость от того, что доставляет ему удовольствие. Здесь же было другое – Элеонора словно провалилась в бездну, полную волнующей магии и обжигающей страсти, в нее хлынул мощный поток изначальной силы. Ей казалось, что их темное слияние длится вечность, однако Элеонора, яростно извиваясь под Низамеддином, вовсе не передумала его убивать. Голова ее оставалась холодной, она не забывала, что любит Филиппа, и не собиралась отказываться от своего намерения. Помнила и о ноже Эдгара, который украдкой спрятала под подушкой. Элеонора резко перевернулась и взобралась на Низамеддина, глаза у нее стали пронзительно-желтыми, как у тигрицы, когда она молниеносным движением достала из-под подушки нож и порезала ему руки, а затем впилась в шею. Это было неописуемое наслаждение – пить бессмертную кровь своего создателя в качестве платы за все мучения, которые он причинил ей, за то, что разрушил ее жизнь. Но, к сожалению, Элеоноре не удалось растянуть это удовольствие надолго: ее вампирское тело было слишком молодо и несовершенно, чтобы удержать в себе такую великую силу. Ее отшвырнуло на пол и скрутило в страшных судорогах.