Книга Полнолуние, страница 80 – Светлана Поделинская

Александр в ужасе ждал за дверью, он уже не верил, что София и ребенок выживут. Когда внезапно смолкли женские вопли, в комнате воцарилась гнетущая тишина. Младенец молчал, и это безмолвие звучало упреком для Александра. А тем временем старая ведьма очистила от слизи носик и рот новорожденного, шлепнула по попке, и он закричал громко и требовательно. Знахарка завернула его в пеленки и вынесла Александру:

– Сынок у вас родился. Слава богу за все!

София дала сыну имя Эдгар – так звали одного из героев трагедии Шекспира о короле Лире, запавшей ей в душу. Второе имя по традиции у него было польское: Станислав. Эдгар унаследовал синие глаза отца и рыжевато-золотистые локоны матери. При этом он обладал белоснежной кожей без единой веснушки. Это был очаровательный ребенок, красивый, как ангелочек, и озорной, как чертенок. Но, к огромному горю родителей, вскоре оказалось, что он не совсем здоров. Эдгар был болен тяжелым наследственным недугом, что впоследствии назовут гемофилией. Любое падение или ушиб оборачивались для него сильным кровотечением, которое сложно остановить.Иногда его мучили и внутренние кровоизлияния. Александру был знаком этот недуг. Его собственный отец страдал от непрестанных кровотечений, но дожил до зрелого возраста, успел жениться и зачать сына, прежде чем погибнуть на войне. Сам же Александр-Бенедикт был здоров. В то время еще смутно представляли, как наследуется гемофилия, не знали, что передается она по женской линии. Александр понял, почему все дети мужского пола у Клементины умирали в младенчестве или детском возрасте. Не стоило ему жениться на дочерях Оболинских, ни на ком из них. Болезнь, когда-то покинувшая его семью, возвратилась и воплотилась в единственном сыне.

София стала ласковой, но отстраненной матерью: когда Эдгар родился, она была слишком беспечна и не имела ни малейшего представления, как заботиться о нем. Он значил для нее не больше, чем детская кукла, она боялась брать его на руки из опасения уронить. Молоко у нее так и не пришло, и Эдгара отдали на попечение кормилиц и нянюшек. У Софии, избалованной и легкомысленной девчонки, не хватило тепла для собственного младенца. Рождение сына не заставило ее повзрослеть.

Мать в глазах маленького Эдгара была прекрасна и недосягаема, как солнце. София виделась ему хрупкой феей, усыпанной золотой пыльцой, с легкими трепетными руками. Она шла по саду в венке, и цветы льнули к ее ногам, к ней ластились все кошки. Он восхищался матерью и научился любить ее на расстоянии.

К двадцати годам женская прелесть Софии расцвела в полную силу. Она осталась миниатюрной, подобно фарфоровой статуэтке, и глаза у нее были такие же непроницаемо-голубые. На варшавских балах София блистала как первая красавица. Волосы она не пудрила, несмотря на тогдашнюю моду, и они золотыми волнами струились по плечам, вспыхивали пламенеющими искорками. Никто не мог сравниться с ней в изысканности манер и светских ужимках. Она была легкая и воздушная, всегда немного слащавая и манерная, даже лицемерная. София впархивала в салоны Варшавы, танцевала, флиртовала и улыбалась, как умела только она – одним уголком губ, непонятной полуулыбкой, многообещающей, но невинной. Тем не менее София оказалась самой порядочной женой, какая сыскалась бы в Варшаве в те годы. Она не завела ни одного романа на стороне и твердо хранила верность супругу, к ней было невозможно подступиться. София никому непозволяла зайти в отношениях с ней дальше приличного кокетства. Как только она начинала чувствовать ведомый ей одной предел, наступал момент, когда вся ее кротость и мнимая досягаемость пропадали, как и выдуманная порочность. София была прирожденной актрисой и умела включать холодность быстро и неожиданно. Александр поначалу сдержанно относился к супруге, памятуя о том, как она заставила его жениться и послужила причиной размолвки с родственниками. Однако со временем он безоглядно влюбился в свою жену. Их брак стал счастливым, основанным на взаимной любви и привязанности.