Книга Самый синий из всех, страница 29 – Екатерина Бордон

Я остаюсь одна.

С колючками вот какое дело. Надеваешь их, словно броню или доспехи, и думаешь, что так тебя не достать. А получается только больней. Как будто колючки врастают в кожу и ранят не только снаружи, но и внутри.

Выходные вязкие, как кисель из уныния. Время едва движется – наверное, оттого что я сама неподвижно лежу на кровати и пялюсь в стену. К вечеру воскресенья я ощущаю себя такой напряженной, что голова опять начинает болеть. Мама смотрит на меня с опаской, папа отводит взгляд, и даже Ксю предпочитает ползать вокруг. Но хуже всего то, что завтра придется опять идти в школу. Ох…

Утром я чувствую себя усталой, избитой и вместе с тем странно смиренной. Будь что будет. У меня больше нет сил переживать.

У школы царит обычная толкотня. Я натягиваю шапку на брови, кутаюсь в джинсовую куртку оверсайз и угрюмо смотрю под ноги. Только у самых ворот бросаю быстрый взгляд туда, где в пятницу ждал меня Каша. Уф, а он опять там! Снова в наушниках и снова слушает музыку. Одежда на нем на удивление нормальная: синие джинсы и черная куртка, из-под которой торчит воротник водолазки.

Это из-за меня? Это я убила в нем яркие краски?

Я вздрагиваю от этой мысли и, вздернув нос повыше, собираюсь пройти мимо. Вот только ноги будто против воли притормаживают у ворот. Носки моих кедов почти касаются его белых кроссовок.

– Ага, – говорит Каша, выдергивая наушник. – Ага, – светло-карие глаза внимательно осматривают меня с головы до ног.

Он ничего больше не говорит, протягивает руку, и я, помедлив, хватаюсь за нее своей. Я так давно ни к кому не прикасалась… Сознательно, сама. Его ладонь теплая и немного шершавая на ощупь, а цвета… мне хочется плакать оттого, какие они чистые. Они согревают, от них так хорошо, что даже тянет в груди.

Забота теплого зеленого цвета, как листья, сквозь которые проникают солнечные лучи. В ней всполохи доброты, симпатии, дружелюбия. И только у самого «горизонта» болотная топь обиды и сомнений – коричневая жижа, душевный перегной.

– Мы идем на литературу? – спрашиваю я.

– Нет, – отвечает Каша, бросив на меня быстрый взгляд из-за плеча. – Мы идем не на литературу.

– А куда?

– В другое место.

Мы даже не переобуваемся и не снимаем куртки. Каша тащит меня за собой по лестнице, и мне становится неловко оттого, что он держит меня за руку на глазаху всей школы. Наконец мы добираемся до третьего этажа и останавливаемся у двери с надписью «Учительская».

– Жди здесь, – бросает Каша.

Он скрывается за дверью, и я опять остаюсь одна. Внутри меня поднимается накипь сомнений. Что вообще происходит? Что и кому он собрался рассказывать в учительской? Спустя пару минут Каша возвращается и тихо закрывает за собой дверь. В проеме мелькает грустное лицо Тора. Он поднимает руку в приветствии, но я не успеваю махнуть в ответ.

Каша снова протягивает ладонь, но на этот раз я засовываю пальцы в карманы и смотрю на него настороженно. Он понимающе усмехается и командует:

– Пошли. Обещаю, тебе понравится.

Мы поднимаемся на четвертый этаж, проходим мимо кабинета геометрии и останавливаемся перед белой дверью без опознавательных знаков. Каша открывает ее ключом, и мы оказываемся в крошечной комнатке без окон, среди ведер и швабр. Эта затея кажется мне все менее привлекательной, но Каша отпирает решетку в дальнем углу, и я с замиранием сердца понимаю, куда мы идем.