Онлайн книга «Самый синий из всех»
|
Молния громко вжикает. Чемодан наконец закрыт, но папа не спешит вставать. Он ловит мой взгляд. Мы смотрим друг на друга и оба молчим. Как много в моей жизни стало таких вот долгих взглядов… В его глазах столько всего: мольба о прощении, признание вины, горечь, безысходность, надежда… Или мне только кажется? И даже если это так, то что с этим делать? Как и с тем, что какой-то кусочек моей души даже теперь, даже после всего, что он натворил, продолжает по нему отчаянно скучать. Ведь раньше мы так много времени проводили вместе. Мне без него одиноко, особенно сейчас… – Ты мой герой, – радостно говорит мама, чмокнув папу в макушку. Он вздрагивает, а я вскакиваю с чемодана и, сославшись на домашку, прячусь в комнате. Мне хочется побыть одной. Нажать на кнопку и выключить мысли, выключить вообще все звуки вокруг. Но даже в тишине, если прислушаться, слышно, как шумит внутри синее море. Ш-ш-ш, ш-ш-ш, ш-ш-ш… Я свешиваюсь с кровати и нашариваю блокнот. Страшно подумать, как давно я не рисовала! Бездумно вожу ручкой по бумаге, делаю наброски широкими штрихами, не заботясь о красоте. Папин взгляд, завитки волос у мамы на шее, воротничок на рубашке Андрея, Кашины пики-коленки… В какой-то момент глаза закрываются сами собой. Я так и засыпаю в обнимку сблокнотом, а просыпаюсь от маминого шепота: – Саш, ты не видела наши паспорта? – На микроволновке. Под чашкой кофе, – сонно бормочу я. – Вот я растяпа! – смеется мама. В темноте мне не видно, но даже по голосу слышно, что она улыбается. Я тянусь к ней и обнимаю крепко-крепко. Впускаю в себя хаос ее цветов, стискиваю зубы… И мама обнимает меня в ответ. – Проводишь нас? Я киваю. Папа уже ждет в коридоре. На нем дутая куртка, за спиной рюкзак, а на руках дремлет Ксю. Мы вежливо прощаемся, и сердце сжимается от ничего не значащих слов. Какие же они пустые. – Веди себя хорошо. Мы будем скучать, – торопливо говорит мама, выталкивая чемодан наружу. Она торопится, внизу уже ждет такси. – Я тоже. Я машу ей рукой. Открываю рот, чтобы сказать, как сильно я на самом деле ее люблю, но дверь захлопывается, и я опять остаюсь одна. Только совсем-совсем. Плетусь в свою комнату. Шаркаю тапочками по полу, и даже в этом звуке мне слышится: «Ш-ш-ш, ш-ш-ш, ш-ш-ш…» Дурацкое море внутри. Я так хотела, чтобы меня оставили в покое, и вот теперь родители уехали. Каша думает обо мне черт знает что, а единственная подруга не отвечает на сообщения. И Андрей… Нет, я не чувствую облегчения от того, что осталась одна. Щиплет глаза. Сжимается горло. Давит в груди. Я тянусь к телефону. Звонить Оксане в пять тридцать, наверное, слишком, но можно ведь написать. Тогда утром она проснется, вспомнит обо мне и перестанет игнорировать. Падаю на диван. Пялюсь в черный квадрат телевизора и быстро набираю сообщение в Вотсапе: «Я по тебе скучаю». И еще одно. «Пожалуйста, прости меня, если я чем-то тебя обидела. Мне тебя не хватает». Я прижимаюсь лбом к телефону. Шепчу: «Позвони мне…», и тут же вздрагиваю, потому что смартфон начинает вибрировать. На экране высвечивается имя Оксаны. Я торопливо нажимаю пальцем на иконку звонка и прижимаю трубку к уху. – Помоги мне, – слышится шепот. – Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста. Какой-то урод перегородил своей «Хондой» проезд, поэтому я выпрыгиваю из такси на углу и несусь по стоянке, отсчитывая подъезды. Местные называют этот дом «Огурцом». Вытянутая коробка до отказа набита зернами-жильцами: пристанище неудачников и тех, кого мой отец называет маргиналами. Социальное жилье. |