Книга Цветок вампира – аконит, страница 109 – Лили Мокашь

– Вы можете хотя бы сегодня не ссориться?

Две пары глаз устремились ко мне в удивлении.

– Ася, мы и не ссорились. С чего ты это взяла?

В голове вновь промелькнуло, как отец обнимает мать в крематории. Как удерживает ее на ногах, не позволяя упасть. Если бы она только попросила, Костя пошел бы за ней в огонь и воду, но их любовь все равно не выстояла. Думая о родителях, я вспомнила о Нике. Чего стоили наши отношения, если в момент самой большой нужды и опасности его не оказалось рядом? Разум осторожно напомнил, что обстоятельства были иными. Никиты нет рядом не из-за личного выбора. Он, наоборот, предпринял все, что мог, обратившись за помощью к Смирновым. Если бы Каримов этого не сделал, мои похороны случились бы раньше бабушкиных. Я искала оправданий, чтобы продолжить игнорировать сообщения Ника. Но правда заключалась в том, что я боялась. Боялась не смириться с его природой, построить воздушные замки, как Мария, и хлопнуть дверью в самый ответственный момент, разрушая каркас любви.

– Пора бы уже выйти к гостям. Нехорошо, что нас долго нет, – игнорируя вопрос, ответила я, и мы поспешили в гостиную, где уже все расселись за столом.

Поминки прошли хорошо, насколько можно так сказать о застолье плохо знакомых между собой людей, что пришли почтить память общей знакомой. Во всяком случае, никто не поссорился. Мама и папа расселись на противоположные стороны стола, далеко друг от друга, будто специально. Отчим много шутил, то и дело отпивая из бокала с вином, стараясь припомнить как можно больше забавных случаев, связанных с бабушкой. Это несколько разбавляло скорбную атмосферу. Благодаря этим историям чудилось, будто бабушка здесь, все еще рядом. Наблюдает из коридора за разношерстной компанией или, как всегда, суетится на кухне, стараясь быть хорошей хозяйкой дома.

Когда стемнело, Костя поднялся из-за стола, извинился перед всеми, ссылаясь на ранний вылет, и подал мне знак, призывая поступить так же. Бегло распрощавшись с гостями, я поспешила за отцом в коридор и принялась выуживать куртку из-под груды чужих.

– Не могу найти шарф, – с грустью сказала я, понимая, что продолжать поиски значило пытаться отыскать иголку в стоге сена: слишком много вещей лежало поверх комода. Костя уверенно принялся разгребать бесчисленное число шапок, перчаток и шарфов, ища нужный.

– Напомни, какого цвета он был?

– Вот. – Я не заметила, как в коридор пришла мама, держа в руках мой шарф.

Улыбаясь, я приняла его из рук матери, а заодно и перчатки, о которых совсем позабыла, а затем быстро надела все на себя.

– Когда только ты успела их отложить?

Мама повела плечами, словно это была какая-то очевидная мелочь. Она обняла меня на прощание так крепко, что бегунок на не застегнутой до конца куртке больно впился рядом с ключицами.

– Береги себя, – тихо проговорила Мария, прижимаясь ко мне.

– Конечно, мама.

* * *

У дома уже поджидало такси. Отец распахнул передо мной дверь, и я послушно села на заднее сиденье. Сам Костя расположился рядом с водителем. Пока мы добирались до отеля, я смотрела из окна на родной город. Несмотря на то, что я родилась в Ксертони, именно Ростов был моим домом. За годы жизни здесь я изучила каждый район и почти каждую улицу. Разные детские и юношеские воспоминания всплывали в памяти яркими пятнами. Почти каждое неизбежно связывало меня с бабушкой. Наверное, это нормально – вспоминать о покойной часто спустя всего девять дней после похорон.