Книга Букет незабудок, страница 109 – Лили Мокашь

«Потрясающая женщина: сама натворила дел, а обвинила во всем меня», – почти смеясь, сказал Каандор в моей голове, и я была согласна с его выводом.

– Это все? – сказала я вслух.

– Да, милая. Если у тебя остались какие-то еще вопросы, я отвечу, если смогу.

Впервые в жизни мне не хотелось ничего больше знать. Узнав историю до конца, я чувствовала внутри лишь тошноту. Вся моя жизнь пошла наперекосяк из-за страхов моей матери. Именно она запустила череду событий, которые привели к этому моменту, и я оказалась не готова ни к одному из дальнейших сценариев. Только время могло научить меня быть оборотнем, в то время как жизнь людей, которых я знала и любила, продолжала течь своим чередом.

– Я просто хочу домой, – сказала я и закрыла глаза, не желая смотреть ни на мать, ни на отца. – Верните музыку.

– Хорошо, милая.

Я снова оказалась здесь: в маленькой комнате с двумя кабинками, где на противоположной стороне, над раковинами, тянулось длинное зеркало. Здесь больше никого не было. Лишь неприятное гудение от мерцающей на потолке лампы нарушало тишину, предвещая беду. Ничего не происходило, но дурное предчувствие отдавалось глубоко под ребрами, сжимая все в груди.

То, что должно случиться, неотвратимо. Оно произойдет, готова я к тому или нет.

Наконец я набралась смелости и подошла к раковине. Мыла руки долго, добавляя еще и еще лавандового геля из диспенсера, в надежде разорвать бесконечный день сурка, оттянуть неизбежное, но в глубине души знала – не поможет, как и в прошлый десяток раз.

Кожа на руках раскраснелась, а подушечки пальцев сморщились. Отступать больше некуда. Набрав в грудь побольше воздуха, я потянулась к крану и заметила, как дрожат руки. Стиснув зубы, сделала над собой усилие и выключила воду.

Один шаг, второй, третий, и я зажмурилась, но реальность все равно тяжелой ношей обрушилась на меня. Я знала, что увижу, как только решусь вновь открыть глаза: рубашку в тонкую красную клетку, руки, которые уже сжимают меня за плечи сильной хваткой. Бью ногой, пытаясь попасть по похитителю, но касаюсь только плитки. К моему рту и носу Глеб, как обычно, плотно прижимает ткань. Мне не хватает воздуха, но сильнее удушает собственное бессилие: похитителю снова все сойдет с рук. Из последних сил я закричала и, на удивление, смогла расслышать собственный голос, будто никакого препятствия и не было. Как странно.

Почему-то Глеба затрясло. Вместе с ним и меня.

– Ася! Ася, проснись! – доносился до сознания еле слышным эхом звук знакомого голоса, но кому он принадлежал, я не могла вспомнить.

– Ася, пожалуйста! Проснись! – звук становился все громче.

Резкий удар ожег щеку, и я инстинктивно рванула вперед, будто меня никто и не держал. Картинка резко изменилась, и передо мной была уже вовсе не стена общественного туалета, а лицо отца. Ничего не понимая, я смотрела на побледневшего Костю широко раскрытыми глазами. Хватило мгновения, чтобы скользнуть взглядом по комнате и понять – я дома.

– Ася? – папа позвал меня чуть мягче, будто проверяя, пришла ли я в себя. В ответ я лишь кивнула и потянулась ладонями к глазам, чтобы прогнать остатки сна. Последние несколькодней я провела дома, набираясь сил. Стараясь отвлечься от проблем, я погрузилась в учебу, чтобы нагнать пропуски по школьной программе, чтобы хоть как-то вытеснить мысли о произошедшем. Дома заниматься было куда приятнее, чем в стенах больницы. Телефон молчал, и даже Даша не присылала никаких сообщений.