Книга Осколки зеркала, страница 70 – Том Белл

– Это было то самое опасное приключение, – вздохнул Лю. – Нам немножко досталось.

– Немножко! Да на вас даже смотреть больно, – фыркнула Кайсин. Ее любопытство пересилило изумление. – Вы расскажете мне?

– Не хотелось бы портить тебе настроение.

– Ну уж нет! Сейчас мы пойдем на праздник, а по пути я послушаю о ваших похождениях. – С этими словами она решительно взяла Лю под руку и повела его вперед. – Ой, а мы правильно идем?

– Д-да. – Лю понял, что не сможет сопротивляться.

Тепло ее тела и нежность рук сделали свое дело. Но это того стоило. В голове взрывались фейерверки, поярче тех, что запускают во время празднования Солнцестояния. Он сдался и с гордым лицом позволил вести себя, украдкой накрыв ее руку своей ладонью.

Лучшая ночь в его жизни становилась еще прекраснее.

Как и ожидал Лю, Кайсин восприняла новости с тревогой. Пока они шли по залитым светом праздничных фонариков улицам, смешавшись с бесконечной толпой пестро одетых горожан, девушка внимательно слушала о таинственном заговоре. Лю не стал пока рассказывать об удивительном зеркале, но в остальном ничего не утаил.

– Подожди-подожди, – сказала Кайсин, когда он закончил. – Опиши еще раз эту статую.

– Она была похожа на дракона, – начал Лю.

– Да, точно дракон, говорю вам, – вставил Жу Пень, который плелся сразу за парочкой с довольной миной.

– Дракон. Зеленый весь, не то нефритовый, как фигурки из храмов, не то еще какой. Огромный. – Юноша осторожно развел руки, чтобы описать размеры статуи. Он боялся, что Кайсин отпустит его плечо и вся магия от близости с ней развеется. – А в пасти у него был камень. Тоже зеленый.

– Как странно, – нахмурилась пуще прежнего Кайсин.

– Что не так?

– Я видела такого же в кабинетемоего отца. Только меньше.

– И точно, странно. – Жу Пень почесал подбородок и сдвинул брови. – Но почему странно?

Кайсин тяжело вздохнула.

– Не знаю. Нужно рассказать обо всем Си Фенгу. Он что-нибудь придумает.

С тяжелыми мыслями троица протиснулась сквозь толпу, прошла по улицам вдоль храмовых прудов, где на маленьких лодочках плавали тысячи свечей, и вышла на террасу кипарисового парка. Они заняли пустующую лавочку на краю балкона, откуда открывался вид на Императорскую площадь. Прежде чем сесть, Кайсин отпустила Лю, и тот немедленно почувствовал себя брошенным котенком. Но настаивать не стал.

Где-то под ними громко играла музыка. Звуки спокойной флейты походили на перешептывания ветра среди горных вершин, а струны гуцинь были подобны хрусту медленно опадающего снега. Мелодия убаюкивала, вселяла чувство безмятежности и умиротворенности. Далекий гул разговоров, что витал над площадью, не мог пересилить тонкие мотивы музыки. Воздух наполнился запахами рисовых лепешек, кунжута и теплого вина.

Кайсин незаметно смахнула с глаз каплю слезы.

– Как здесь красиво, – прошептала она. – Даже не представляю, что может быть прекраснее этого.

– Я представляю, – тихо сказал Лю.

Девушка повернулась к нему. В ее глазах отражались огни бумажных фонариков, гирлянды которых простирались над площадью. Лю снова утонул. Потерялся в этих огоньках. Он сглотнул и улыбнулся, не решившись ответить. Мысленно он обругал себя за то, что ляпнул что-то невпопад. Страх сковал сердце.

А Кайсин ждала.

Она наклонилась ближе. Ее дыхание вновь обожгло его щеки. Он потянулся к ней.