Книга Падшее царство, страница 62 – Сайрита Дженнингс

Мой возлюбленный.

Он всё ещё там, ещё жив среди Многих.

У меня раскалывается голова, но я пытаюсь пробиться сквозь липкую тьму, напрягая все умственные способности. Кровь течёт из носа и попадает в рот, но я даже не чувствую металлического привкуса из-за горечи ярости на языке. Они не получат его. Не получат меня.

В темноте есть крошечное пятнышко света, но оно ускользает от меня. Оно мерцает, и сияние угасает, как умирающая звезда. Мой Легион. Я должна достучаться до него, даже если для этого потребуется вся сила. Даже если это будет последнее, что я сделаю. Если смогу просто прикоснуться к нему и дать понять, что я здесь и борюсь за него, может, этого будет достаточно, чтобы вернуть его.

Многим доставляет огромное удовольствие мучить меня… прикасаться ко мне. Они прижимают нож к моей груди и животу, достаточно сильно, чтобы проткнуть кожу и посмотреть, как стекает кровь. Они перестали слизывать её с лезвия и теперь просто наклоняются, чтобы слизать её с меня, уделяя особое внимание соскам. По коже бегут мурашки, и я чувствую, что меня вот-вот стошнит, но просто закрываю глаза, отказываясь признавать боль и унижение. Они сходят с ума от жажды крови, и я — главное блюдо. Так что они могут резать меня, пока не доберутся до костей, но я не остановлюсь. Возможно, это мой единственный шанс.

Многие переходят к штанам, и при виде моей обнажённой плоти их возбуждение даёт мне шанс приблизиться к крошечному проблеску света. Чем ближе я к нему, тем сильнее он мерцает, словно тоже изо всех сил пытается установить контакт. Я так близко… так близко, что чувствую тепло угасающего звёздного света. Боль от свежих порезов на внутренней стороне бёдер ничто по сравнению с мучительной потребностью добраться до него. Я знаю, что этот свет — Легион. Должен быть. И когда я чувствую, как испачканные кровью пальцы Многих гладят мои нежные складки, я бросаю всё в него — боль, стыд, ярость — я использую всё, чтобы вытянуться как можно дальше, превратившись в стрелу, которая вонзится прямо в сердце этого света.

Я отбрасываю боль и отдаю её ему, потому что он намного важнее моей плоти и костей. Я истекаю кровью ради него. И я отчаянно надеюсь, что моей жертвы хватит, чтобы подарить ему жизнь.

Прикосновения прекращаются. Нож со звоном падает на пол. И когда я открываю глаза, вижу Легиона. Но это не он. Не такой, каким я его помню. Не такой, каким должен быть. Его кожа пепельно-серая, щёки ввалились. Вокруг глаз, которые кажутся безжизненными, появились тёмно-фиолетовые круги. Губы сухие и потрескавшиеся, на коже видны повреждения.

Он умирает.

— Иден, — выдыхает он хрипло, будто кричал несколько часов, а может, и дней. — Иден, я… прости меня.

Он спешит развязать меня и натянуть разорванную одежду, но он так слаб и избит, что эти действия, кажется, отнимают у него все силы. Я быстро сажусь, не обращая внимания на раны, и беру его лицо в ладони.

— Что они с тобой сделали? — Мои губы дрожат, а голос срывается от рыданий. — Легион… что они сделали?

Он с трудом сглатывает.

— Я боролся. Каждый день боролся, чтобы остановить их. Я больше не могу… Пожалуйста. Просто закончи это. Закончи всё прямо сейчас.

Я яростно качаю головой.

— Нет. Нет, я не могу.

— Ты можешь. Просто… используй свой свет. Весь. Закончи всё сейчас. Я не могу… больше не могу держаться. Я не могу позволить им причинить вред кому-то ещё.