Книга Греховная погибель, страница 53 – Сайрита Дженнингс

— Всё решено, — щебечет она, когда вся тьма исчезает из её голоса, и щёлкает пальцами, а весёлый персонал подаёт блюда со свежими фруктами и бокалы с вином. — Легион, что докладывают разведчики?

Легион делает шаг вперёд, высоко подняв голову, но я могу сказать, что огонь ещё кипит в серебристых глазах.

— Преступность растёт. Правительство вмешалось, объявив чрезвычайное положение. Были введены военные.

— Есть признаки Уриэля?

— Нет. Но демоны слабее… осмелели. Они даже днём показываются. Приходило бесчисленное множество сообщений о зверях и упырях. Тойол смог взломать систему полиции Чикаго и стереть большинство отчётов, но они поступают с тревожной скоростью. Больницы переполнены пациентами с психическим срывом. В органах говорят, что непонятная утечка газа вызывает массовую истерию.

Феникс выходит вперёд, сцепив руки под подбородком.

— Нужно связаться с Люцифером. Если он сможет привлечь меньших демонов, вероятно, мы сможем снизить разрушения в городе.

Все поворачиваются к Нико, бывшему второму пилоту Люка. Он качает головой в ответ, точно зная, о чём они думают.

— Не смотрите так на меня. Я оказался здесь с некоторыми оговорками, и не имею над ним никакой власти.

— Он всё равно ничего не сможет сделать, — указывает Айрин, срывая виноградину с предложенного блюда. — Никогда бы не выпустил своих питомцев из клеток. Их выпускает кто-то другой.

Тогда-то до меня и доходит. Освобождение Нико. Почему он хотел остаться в подвешенном состоянии и не возвращаться на Землю…

— Ставрос, — шепчу я и округляю глаза от осознания всего ужаса. — Он связан с Нико. Если Нико выберется, то и он сможет. И если Ставрос помогал Уриэлю скрывать меня, может… может быть, он ещё работает на него и выпускает слабых демонов.

— Ты действительно думаешь, что у Ставроса есть такая сила? — Кейн усмехается.

— Когда-то он был самым могущественным колдуном на Земле, — отвечает Николай. — И единственное, что хуже могущественного колдуна — тот, кто любит мстить. Поверьте. Я уже однажды испытал на себе всю тяжесть его мести.

— Проклятье, — ругается Кейн. — И? Люк просто позволит своим бездомным собакам свободно бегать?

— Ты же знаешь, какой он, — подхватывает Андрас. — Если это ни хрена его не затрагивает, ему плевать

— Но это его затрагивает, — добавляет Феникс и смотрит на меня. — Он хочет Иден. Хотел её, когда Призывал. Хотел, когда увёл в подземный мир. Кто сказал, что он всё ещё не хочет её?

— Но он отпустил меня, — поправляю я и смотрю на Легиона, понимая, что он вернулся в ту спальню, когда пришёл за мной. Я думала, что ему придётся пробиваться с боем, а Люцифер оставил ему дверь открытой. — Верно?

— Он играет в какую-то игру, — отвечает он. — Люцифер горд и хочет, чтобы ты пришла к нему по собственной воле. Не мог просто забрать, поэтому шантажировал. И когда ты так и не поддалась, он отпустил тебя. Может, это способ вернуть тебя.

Вкус правды так горек на языке, что я с трудом сдерживаюсь, чтобы не сплюнуть. Потому что на несколько мгновений, когда Люцифер кружил меня по великолепному бальному залу в своём огромном доме, а его двор наблюдал с завистью, я почувствовала к нему нечто иное, чем чистую ненависть и презрение. Я увидела в нём то, что заставило меня захотеть остаться ещё ненадолго. И в те мучительные минуты, когда он очаровывал меня обаянием и силой, я начала понимать, что человек — чудовище, — которого почитали величайшим злодеем в мире, вовсе не злодей. Его неправильно поняли? Да. Он эгоист? Точно. Но в мире были существа и хуже. Кроме того, его разновидность зла я могла понять. При определённом взгляде он очень походил на меня. Люцифер никогда не изменится, и мне это не нужно. И моё несомненное признание того, кто и что он есть, пугает больше всего. Он показал мне тьму. Показал сумасшествие и разврат. А я сидела и смотрела, не вздрагивая, не отворачиваясь. Потому что он сделал то, чего не смог сделать Легион. Он показал мне своё истинное «я» и не стал извиняться. Он не скрывал своего уродства, а демонстрировал его с гордостью, без капли сомнения или стыда.