Книга Испорченный, страница 107 – Сайрита Дженнингс

— В моей истории нет ничего нового, ты слышала это раньше и не один раз. Мой отец никогда не любил мою мать. Он был потрясающий, богатый, сильный и безупречный лжец. Она была нежной и наивной, и думала, что ее любви к нему будет достаточно, чтобы он смог измениться и начать что-то чувствовать к ней. Она была слишком хороша для него, но при этом и слишком глупа, чтобы увидеть это и уйти от него.

Она мягко улыбается.

— Похоже, так оно и есть.

— Она этого не сделала, конечно. И вскоре он нашел себе блестящую, новую игрушку, чтобы потешить свое эго. Моя мать выполнила свое предназначение так же, как и я. Когда закончились их отношения, закончились и его отношения со мной.

— Где сейчас твоя мама?

— Где-то заливает свое разбитое сердце, наверное, с «Грязным мартини» в руке. Она так и не смогла оправиться от этого. Когда он отослал нас подальше, я сказал себе, что это была его потеря. Но потеря оказалась и нашей. Я потерял ту теплую, сострадательную женщину, которая слишком оптимистично верила в свое собственное благо. Ту, которая говорила мне, что в один прекрасный день, когда вырасту, я стану кинозвездой и женюсь на самой красивой женщине в мире, и подарю ей полдюжины внуков. Я потерял ее, а она потеряла себя. Она потеряла свой смысл жизни.

Элли касается ладонью моей щеки и смотрит на меня так, словно может видеть сквозь мой невозмутимый внешний вид. Будто реально видит разбитого меня, склеенного с помощью лжи и обмана.

Я пытаюсь изобразить подобие улыбки и убираю ее руку.

— Не переживай за меня. Не стоит.

— Но, должно быть, тебе одиноко.

— Как я могу быть одиноким? — ухмыляюсь я. — Я постоянно окружен красивыми женщинами и очень эффективным, если не властным, персоналом.

— Это не то же самое, Джастис. Каждому кто-то нужен.

— Мне — нет.

— Нужен. Каждому из нас.

Я сжимаю ее крепче, притягиваю так близко, что мои губы задевают ее.

— Тогда, кто нужен тебе, Элли?

Ее удивленные глаза проходятся по моему лицу, той части, которая так близко. Она открывает рот, чтобы ответить, но не говорит ни слова. И я понимаю, что не хочу слышать ответ. Я не хочу слышать, что ей нужен кто-то еще, кроме меня. Мои пальцы накручивают ее спутанные волосы, и я целую ее, несмотря на свои страхи. Я целую ее так, что она просто, пробуя мой вкус, может понять, как сильно я хочу ее, как сильно в ней нуждаюсь. Хотя это намного больше, чем в состоянии выдержать мое сердце, я целую этого ангела и чувствую, как каждая жизненно важная часть меня втаптывается в пыль.

Каждый поцелуй это прощание. И все они из категории смертельных для вашей жизни.

— Боже мой, не могу поверить, что я это делаю. Джастис, я не могу… не могу.

Я отрываю глаза от ботинок «Феррагамо», которые надеваю на ноги, и, хмурясь, смотрю вверх на рыжеволосую богиню, стоящую предо мной.

— Элли, все не так плохо, как кажется.

— Как ты можешь быть в этом уверен? Я никогда не делала ничего подобного. Никогда! Боже мой, меня тошнит.

Я чувствую, как приходит паника.

— Подожди... что именно ты имеешь в виду?

— Да это же позор! — отвечает она, разводя руками. — Я чувствовала, что должна вернуться в свой номер прошлой ночью. Сейчас мне совсем не нужны черные круги под глазами и прическа «только что из постели». Аргх!

Я встаю, чтобы заключить ее в свои объятия, и прикасаюсь губами к ее милым маленьким пухлым губкам.