Книга Испорченный, страница 82 – Сайрита Дженнингс

Когда вы проводите свою жизнь в темноте, глядя вверх и безумно желая чего-то лучшего, чего-то яркого, вы просто не понимаете, насколько вы одиноки. До тех пор, пока не засветит солнце, проливая свет на все пустые пространства, и наполняя их прекрасным теплом. Но когда солнце покидает вас, все кажется темнее и холоднее, чем раньше.

Более пустым.

Одиноким.

Я заставляю себя толкнуть дверь и сделать шаг внутрь, не до конца уверенный в том, останется ли она стоять на пороге. Когда я оборачиваюсь, она стоит в моей гостиной. Я хочу, чтобы она осталась; я хочу видеть ее улыбку и услышать маниакальный смех, ее дрянные шутки. Но не хочу испытывать ту боль, что развернется в полную силу, когда она снова уйдет. Я могу сделать это только один раз в своей жизни, так что при всех намерениях и целях, я собираюсь поступить правильно.

— Чего ты хочешь, Эллисон?

Она колеблется, оглядывая комнату, как бы ища помощи. Я отворачиваюсь и начинаю двигаться в сторону своейспальни.

— Ты знаешь, где выход.

— Подожди, — кричит она. — Я просто... пожалуйста, Джастис. Я не могу оставить все вот так.

Я чувствую вспышку гнева, и мое раздражение очевидно так же, как и напряжение, повисшее между нами.

— Как что?

— Я знаю, тебе больно, и…

— Мне не больно.

— О, — она выглядит удивленной, будто ожидала увидеть меня оскорбленным. Будто просто знала, что была охрененно важна для обеспечения моего счастья. Она кивает, как будто бы понимая, что это не так. Даже близко. — Ну, мне не следовало давать тебе надежду, что мы... что между нами может быть что-то большее, чем дружба.

Я с насмешливой ухмылкой делаю шаг в ее сторону.

— Так вот, что ты думаешь, это было?

— Что ты имеешь в виду? — хмурится она.

— Ты думала, что я был твоим другом? Ты думала, что действительно нравишься мне? Что я хотел, чтобы наши отношения переросли в нечто большее? — я язвительно смеюсь, звук резкий и слишком громкий даже для моих ушей. — Эллисон, ты клиент. Обязательства по договору. А не мой друг. У меня нет друзей, и никогда не было, и, конечно, я не искал в тебе друга.

— Что?

Я быстро подхожу к ней, гнев и раздражение направляют каждый мой шаг, пока не останавливаюсь в мизерном дюйме от ее лица. Искры страха скачут в этих бирюзовых глазах, она ахает от удивления, и ее мягкие, сладкие губы дрожат. Я представляю, как она покусывает их, всасывает в свой рот и пробует эту дрожь.

— Я что, мать твою, заикаюсь? Ты не мой друг, и никогда им не будешь. Ты дружишь со своей служанкой? Со своим водителем? С человеком, который ходит по пятам за твоей гребаной собакой и убирает за ней говно? Ты заплатила мне за услуги, и я их предоставил. Конец истории.

Наконец, она решается сделать шаг назад, отвращение запечатлелось на этом красивом порочном лице.

— Почему ты так себя ведешь? Как ты можешь говорить, что мы никогда не были друзьями, Джастис? Я рассказывала о всяком. О личных вещах. И ты искренне заботился обо мне. Ты был таким внимательным и милым…

— Милым? Милым? — кричу я, и пронзительный звук отдается в моем черепе. Боль есть ничто по сравнению с той болью, которая распространяется в холодном пустом пространстве моей груди. В пространстве, которого больше не касается солнце. —Я нихера не милый, Элли. Ни на долбаную капельку.

Она прищуривается, как будто видит меня впервые.