Онлайн книга «Скоро конец света»
|
– Я здоров. Зачем мне это? Она сама сказала, что я здоров. Тогда Галина Петровна закричала на всю улицу: – Ты не здоров! – И еще раз, но уже почти по слогам: – Ты! Не! Здо! Ров! На следующий день она вернула меня в батор. Напоследок я украл у нее мобильник, потому что обещал старшакам что-нибудь из техники. Она обвинила меня в воровстве, и мои вещи обыскали, но к тому моменту мобильник я уже успел отдать Цапе. * * * В баторе был свой священник. Когда он приезжал, ему нужно было признаваться во всем плохом, что сделал. Воспиталка заставляла признаваться всех, кроме Чингиза и Эльмиры. Про них она говорила: – Им не нужно, у них другая культура, а вы должны каяться в грехах, потому что вы – русские. Чингиз, услышав это, спросил потом у воспиталки во время обеда: – А можно я буду есть говядину вместо свинины? – Жри, что дают, – отрезала та. Я не признавался во всех грехах, а называл только те, что говорили и все остальные. – Я матом ругаюсь… – бубнил я, стоя перед какой-то книгой – ее держал в руках отец Андрей. – И еще… Э-э-э… Воспиталка находилась здесь же, неподалеку, и подсказывала: – Телефон у Галины Петровны кто украл?! – Не я. – Ты! Ты! Еще и врет! Вот и говори теперь: «Я вру». Я промолчал, подняв взгляд на священника. Он с нескрываемым сочувствием посмотрел в ответ, мягко закрыл книгу и сказал мне: – Ну все, все… Можешь идти. Я ушел, а на мое место встал Гоша и сказал: – Я матом ругаюсь… Через пару недель я попал к отцу Андрею и его жене в гости. Они усыновили кучу детей – человек шестнадцать, кажется. Такой у них был образ жизни. Я был не против стать их семнадцатым ребенком, даже если придется каждый день признаваться во всем плохом – зато дома. Его жену звали матушка Светлана. Все должны были называть ее матушкой, даже те, у кого вообще-то есть своя мама. Они жили в деревянном домике недалеко от батора. Первую ночь я провел на полу – на самодельном матрасе, выложенном из одеял, но мне понравилось. Они сказали, что если я захочу остаться в их семье, то они, конечно, купят мне собственную кровать. Утром я познакомился с Сашей – это их дочь. Она оказалась ближе всех мне по возрасту: мне было одиннадцать, а ей – тринадцать. Она была похожа на мальчика: короткостриженая и в одежде не по размеру – видимо, донашивала за старшими братьями. После завтрака мы с Сашей играли во дворе, ели малину прямо с куста и брызгались из шланга. Потом она сказала: – Давай поиграем в бутылочку. А я сказал: – Давай. На что? – На желания. – Давай на поцелуи. У нас в баторе старшие всегда играли на поцелуи или раздевания с девчонками. А если они не хотели, то иногда силой уводили в туалет и там доигрывали. Саша тоже начала отказываться: – Я не хочу целоваться. А я начал торговаться, потому что хотел: – Давай поцелуемся, а я тебе за это дам телефон. Их родители были против гаджетов. На самом деле я просто не знал, когда у меня еще будет шанс поцеловать девчонку. Я же не крутой, как Цапа или Баха, и я не смогу никого утянуть в туалет, когда стану старше. – Ага, – хмыкнула Саша. – Не дашь… – Дам, – пообещал я, вытащив свой телефон и показавего. – Это же «Нокия», – отмахнулась Саша. – Он старый. – Но у тебя-то никакого нет, – справедливо заметил я. – А тут есть игра в «Змейку». Вздохнув, вяло оглянувшись по сторонам, она все-таки согласилась: |