Онлайн книга «Скоро конец света»
|
– Ладно, давай… Но только быстро. Я приблизился к ее лицу и прижался своими губами к ее. Она тут же отстранилась, но мне показалось, что получилось слишком коротко, не как настоящий поцелуй, поэтому я еще раз прижался к ней губами, но тут уже нас прервал грозный крик отца Андрея: – Вы что там делаете! Саша, отпрянув от меня, затараторила: – Папа, я тут ни при чем, это он просил, я не хотела, я ничего не делала! – Ничего не делала?! Да я тебя щас!.. Отец Андрей побежал обратно в дом за ремнем, а Саша – прятаться за сараем. Только я стоял на месте и смотрел на эту беготню как на эпизод из «Деревни дураков» – когда мы были маленькими, нам иногда включали эту передачу в баторе. Просто клоуны – столько шума из-за какого-то поцелуя. Вечером я слышал, как отец Андрей и матушка Светлана говорили между собой обо мне. Матушка шипела на мужа: – Кого ты привел в дом? Что ты вообще о нем знаешь? Отец Андрей отвечал тихо, я не слышал. – Ты видел его личное дело? Как можно кого попало приводить? А если он ее заразил? – Он не заразный, – услышал я ответ отца Андрея. – Ты с чего это взял? Это тебе не шутки! Завтра же своди Сашу на анализы! На следующий день они вернули меня в батор. Я не стал их семнадцатым ребенком, зато телефон остался при мне. * * * Я учился в коррекционном классе, потому что был дебилом. Я с трех лет знал, как звучит мой диагноз: «Умственная отсталость легкой степени». Мне объяснили, что это значит: в будущем я смогу жить самостоятельно и ухаживать за собой, но выучиться у меня получится только на сантехника или маляра. Светлана Сидоровна преподавала нам математику: рассказывала, как складывать и отнимать цифры. Она всегда говорила мне, что я хорошо считаю, прямо как нормальный. Я это часто слышал и от других учителей, так что порой задумывался: может, произошла какая-то ошибка и меня случайно определили к дебилам? Светлана Сидоровна была получше многих учителей: добрая и смотрела всегда так участливо. Говорила: «Жаль, я старая, а так бы всех вас и усыновила!» Ей было лет под семьдесят. Как-то я дежурил и задержался в классе, чтобы вытереть доску, а она сиделаза учительским столом и водила взглядом за каждым моим движением. Потом вдруг попросила остановиться. Сказала: – Оставь, потом вытрешь. Возьми стул, присядь лучше рядом. Я послушно отложил тряпку, взял стул от первой парты и сел сбоку от ее стола. Она посмотрела на меня уставшим тяжелым взглядом. Я почувствовал неловкость и поежился. – Ты знаешь, почему тебя не могут усыновить? – Нет, – ответил я, хотя догадывался. – У тебя ВИЧ. – Ага, – только и произнес я. Светлана Сидоровна тяжело вздохнула: – Они не понимают, что ты не чумной и не заразный, что это ерунда… – Ага, – снова сказал я. – Может, если кто-то придет усыновлять, попробуешь сам это объяснить, раньше администрации? – Что объяснить? – Про ВИЧ. – Не знаю. – Как это не знаешь? Но я упорно повторил: – Не знаю. Она сказала: – Ладно, иди, – и добавила недовольно: – Не знает он… Ночью я много думал о том, что случилось за последнее время и сколько раз меня могли забрать, но так и не забирали. Наверное, Светлана Сидоровна была права. Взрослые переставали со мной общаться после того, как воспиталки показывали им мои документы и мою медицинскую карту. Наверное, лучше всего будет говорить родителям, что все написанное там – неправда. Я ведь не чувствую себя больным, а болезнь – это когда что-то болит. |