Книга Скоро конец света, страница 59 – Микита Франко

Вечером, когда был следующий прием лекарств, я снова провернул этот фокус с таблетками.

* * *

За неделю, проведенную в психиатрической больнице, я уже привык к местным ребятам и даже запомнил, какие у кого странности.

Юра из пятой палаты считал, что у него живут черви в животе. Говорят, когда он только поступил, его это пугало, он много плакал и кричал, а сейчас, под препаратами, успокоился. Черви по-прежнему жили внутри него, но теперь Юру это не волновало, и рассказывал он об этом совсем буднично.

Алиса считала себя кошкой («кошечкой» – как говорила она сама), пыталась спать на полу (медсестры и санитарки ей в этом мешали), во время обеда и ужина ставила тарелку на пол и, встав на четвереньки, утыкалась в нее лицом и ела (этот процесс тоже прерывался медперсоналом). Ребятам Алиса нравилась, они ей подыгрывали, чесали за ухом и гладили по спине. Я не подыгрывал – странно все это.

Остальные дети были не такими забавными, вроде бы совсем обычными даже, только внезапно начинали смеяться без причины, или плакать, или кричать, или бросаться на других (и тогда ихуводили в одиночную палату).

Эрик же казался мне самым загадочным и самым пугающим. Он очень умно и складно разговаривал, словно вычитывал все свои реплики в энциклопедии, а бредовость некоторых его высказываний была настолько безумной, что казалась убедительной, и я начинал ему верить.

Однажды мы с Эриком сидели на качелях на прибольничной площадке и он сказал мне, что он – Бог. Я не сильно удивился: черви, кошечки, Бог – все казалось чем-то похожим друг на друга и уже привычным. Но что-то было пугающе достоверным во взгляде Эрика, в его тоне.

– Ты знаешь, что Бог – еврей? – спрашивал он.

– Нет.

Я вообще-то ничего не знал о Боге, в баторе с нами об этом не говорили, только иногда заставляли признаваться в грехах перед священником.

– А он еврей, как и я, – продолжал Эрик.

– Ты Бог просто потому, что ты – еврей? – осторожно уточнил я.

– Ты считаешь меня сумасшедшим? – вместо ответа спросил он.

– Нет, – сказал я из вежливости.

– Врачи думают, что у меня шизофрения, потому что я вижу и знаю больше, чем все остальные. Все гении были сумасшедшими. Иисуса тоже считали психом. Аминазин – это современный способ распятия.

– Чего?

– Ты знаешь, что Иисуса распяли?

– Что-то такое слышал.

– Меня тоже распяли, – с этими словами он поднялся с качелей и как ни в чем не бывало забрался на лесенку-мостик. Будто бы резко превратился из взрослого обратно в ребенка.

Я тоже поднялся, но не полез за ним, а остался стоять на мягком песке. Спросил:

– Почему ты тогда не остановишь все это, если ты Бог?

– Какой ты зануда.

Эрик зацепился ногами за рейки и свесился вниз так, что его голова теперь была на уровне моей, только вверх тормашками. Просторная белая футболка задралась и упала ему на лицо, а он по-детски рассмеялся от этого. Все эти резкие непонятные перемены в нем казались жутковатыми, и, давя в себе страх, я твердо произнес:

– Ты не Бог. Как и Алиса – не кошка. И у Юры не живут в животе черви. Вы все просто больные.

Нахмурив брови, Эрик спокойно спросил:

– Ты считаешь себя лучше нас?

– Я уж точно не псих.

– Ты отсталый.

– Это неправда.

Эрик неожиданно согласился:

– Может, и так. – Он схватился руками за рейки и, высвободив ноги, ловко спрыгнул на землю рядом со мной. – Но ты все равно больной.