Книга Скоро конец света, страница 69 – Микита Франко

А Вику, похоже, навсегда оставляли в семье, потому что прощалась она со мной как в последний раз: обняла три раза, когда я уже стоял одетый на пороге, и чуть не плакала. Я даже спросил, что с ней, но она ответила:

– Ничего, просто настроение такое.

Я догадался, что она больше не вернется в батор и просто не хочет мне об этом сообщать, чтобы я не расстраивался. Жалеет меня, короче.

– Не надо меня жалеть, – буркнул я вместо «пока» или «увидимся». Опять невежливо получилось, но было уже все равно.

Борис Иванович подвез меня к батору на своей машине и, когда я выходил, сказал мне напоследок:

– Ну, удачи, малыш. Дай бог, чтоб все получилось.

– Что получилось? – не понял я.

– Удачи, – повторил он, как заевшая пластинка.

Я пожал плечами и захлопнул дверцу машины. Мало ли, старикам свойственно чудить.

У ворот меня встретила воспиталка и проводила до спальни – мне показалось это странным, как будто меня ведут под конвоем. Там она гаркнула на Валенка, растянувшегося с комиксами на полу, а мне сказала:

– Сумку не разбирай.

– Почему?

– Не разбирай.

Я даже рассердился: все взрослые резко превратились в попугаев? Когдаона ушла, Валенок, снова ложась на пол, лениво предположил:

– Может, тебя заберут?

– Куда?

– «Куда»! – передразнил он, кривляясь. – В семью, дубина. Тебя ж по телику показывали.

– По телику? Ты видел?

– Ага, мы все в игровой смотрели, – гоготнул он. – «Я хочу найти маму и папу, я хочу в семью…»

– Я ничего такого не говорил.

– Ну да, ну да…

Я сел на кровать и твердо заявил:

– Я ни в какую семью не пойду.

– Кто тебя будет спрашивать?

– Они обязаны меня спрашивать. Помнишь, нам говорили? Без нашего согласия нас не могут никому отдать, мы же свободные люди.

Валенок, не отвлекаясь от комиксов, снова гоготнул:

– Свободные люди, а гуляем по расписанию.

От злости я чуть было не пнул его по ногам, которые он, развалившись поперек спальни, протянул аж до моей кровати. Подавив в себе этот порыв, я перешагнул через Валенка («Эй, перешагни обратно, а то не вырасту!») и отправился в игровую – придумывать план.

Ясное дело, что ни в какую семью мне не надо, но насчет свободы Валенок прав: если они могут запихнуть меня в психушку, то могут отправить и в любую семью, разве нет? Можно, конечно, этим новоявленным родителям не понравиться, сказать, что у меня ВИЧ, напугать заразной кровью, но будет ли от этого какой-то толк, если они уже обо всем знают? Раз придут забирать, значит, наверняка в курсе, и это их не испугает.

Я все ломал голову, как бы испортить о себе впечатление настолько сильно, чтобы они, как и все остальные, отказались от меня, но на ум ничего не шло, да и к тому же не покидало ощущение, что это все какой-то план, что меня заберут в любом случае и в любом виде.

В игровую пришли Баха и Цапа – я подумал, что сейчас сгонят с мягкого кресла, и уже хотел было сам уйти, но они развалились на пуфиках перед теликом, а Баха даже любезно спросил:

– Че с лицом?

– Ничего, – буркнул я.

– А че ты тогда сидишь с таким видом, будто говна пожрал?

– Ничего!

– Так если ничего, то не корчи такую рожу, – рассудил Цапа. – А если корчишь, то говори, что случилось.

Их грубоватый, но участливый тон тронул меня, и на секунду я даже забыл, с кем имею дело, – захотелось рассказать все как есть.

– Кажется, меня заберут сегодня.