Книга И возродятся боги, страница 274 – Наталья Способина

Я распахнула глаза. Кажется, произнеся это, Альгидрас нарушил клятву. А значит, пути назад у нас больше нет.

Гарай улыбался. Он больше не выглядел умирающим. Несмотря на меч, приставленный к его шее, он выглядел как человек, который получил желаемое.

– Я не могу, – прошептала я и повернулась к стоявшему рядом со мной на коленях Альгидрасу. – Прости, я не справляюсь.

В его взгляде не было ни укора, ни разочарования. Только бесконечная, безграничная любовь. Я раньше и не знала, что такая бывает.

– Прости, – вдруг сказал он и прикрыл глаза.

Я вновь зажмурилась и потянулась к аэтер Гарая. Огонь в нем все еще дрожал и пытался быть незаметным, зато Воды было много, очень много… и становилось все больше. Я опять распахнула глаза и растерянно посмотрела на Альгидраса. Он ведь говорил, что Воды в ведуне нет, что она почти вся ушла на поддержание его жизни. Откуда тогда?.. Опустив взгляд к руке Гарая, я поняла, в чем дело. Альгидрас, паршивец, снова решил все по-своему. Его перепачканные в земле пальцы касались запястья Гарая – и Сила Воды неслась в ведуна, наполняя его, давая ему жизнь и могущество.

– Что ты делаешь? – в ужасе воскликнула я, и Альгидрас открыл глаза.

– Ты отдаешь свою Силу ему. Значит, так тому и быть. Я отдам свою, и мы погибнемоба.

От этих слов меня подбросило на месте. Как оба? А Димка? А Алвар? Как они без него?

Зло выдохнув, я зажмурилась и направила свой внутренний взор сквозь бушующий поток туда, где белые сверкающие нити вплетались в дно безбрежного океана.

Так вот почему Прядущие! Тысячи лет назад аэтер, ставшая земной женщиной Раминой, спряла свою первую сеть, поймала ею Силу стихии и направила ее в гибнущего в огне мальчика, которого позже нарекли Сумираном. Огонь стал его частью, исцелил и наделил могуществом. А держался он в нем благодаря тем самым нитям. Рамина смогла поселить в живом существе стихию. А я смогу эту стихию забрать. Я должна справиться. У меня просто нет выбора.

Мысленно ухватив нить, я потянула ее, ожидая сопротивления, какого-то катаклизма, ожидая чего угодно, но только не того, с какой легкостью она окажется у меня, во мне, наполнит меня Силой и оглушит на миг. В моей голове будто взорвался фейерверк, и, кажется, на краткий миг я все же потеряла сознание.

Кто-то удерживал меня за плечи и что-то шептал. Слов я не понимала. Наверное, потому, что это был кварский или хванский. Или еще какой-то. Казалось, я перестала понимать вообще все.

– Знаешь, ясно солнышко, – наконец раздался откуда-то сверху дрожащий от сдерживаемых эмоций голос Миролюба, – напомни мне никогда не идти против тебя войной.

– Что? – спросила я и открыла глаза.

Гарай лежал на земле, его веки были прикрыты, а грудь ходила ходуном. Я знала: он исцелился от смертельной раны, чувствовала это так же ясно, как то, что Вран мучается от сильной боли в лодыжке, а Алвара просто лихорадит от злости и страха.

– Альгидрас, – позвала я.

– Я здесь, – Альгидрас сжал мою руку. Он сидел рядом со мной на земле. Его волосы и одежда были мокрыми. Еще у него болели плечо и спина.

– А что случилось? – спросила я и вдруг почувствовала, что откуда-то пахнет паленым.

– Где-то что-то сгорело, – весело пояснил Миролюб. – Нас едва не смыло. А уж что подумают те, кто окажется рядом с пожаром, когда жизнь опять потечет!