Книга И приведут дороги, страница 169 – Наталья Способина

– Спасибо, – пробормотала я.

Он ничего не ответил и даже не взглянул на меня. Я закусила губу, понимая, что вся легкость из нашего общения определенно пропала. То ли после дурацкой истории с яблоком, то ли потому, что мысли Миролюба были заняты Алваром. Мне искренне хотелось верить во вторую причину.

Вдруг Миролюб остановился так резко, что я едва в него не врезалась. Он посмотрел на узкий проход между домами справа, потом оглядел улицу, окинул задумчивым взглядом Альгидраса, который уже не выглядел таким бледным, словно яблоко в меду вправду подкрепило его силы.

– Я ее к матери отведу… – начал Миролюб и тут же, увидев кого-то позади Альгидраса, заливисто свистнул.

Человек, шедший вдалеке, резко остановился и, повернувшись к нам, помахал рукой. Миролюб кивком подозвал его. В подошедшем я узнала Горислава.

– Куда идешь? – спросил его Миролюб.

Горислав пожал плечами и пояснил:

– Гуляю.

– Погуляй с хванцем до старых мельниц. – И уже мне: – Пошли.

Миролюб подхватил меня под локоть и потащил в проход между домами. Проход был настолько узким, что будь княжич чуть шире в плечах, он бы тут непременно застрял. Я оглянулась на оставшихся позади Альгидраса и Горислава, но они о чем-то разговаривали и уже не смотрели в нашу сторону. Миролюб отпустил мой локоть и снова взял меня за запястье. Мы свернули сперва налево, потом направо, потом куда-то спустились, потом поднялись между домами…

Княжеский терем вырос перед нами неожиданно, и вышли мы не к главным воротам, а к калитке со стороны палисадника. У калитки стояли воины. Миролюб им кивнул, они наполовину вынули мечи из ножен, звякнув оружием в знак приветствия. Один из охранников открыл калитку и придержал ее, пропуская нас внутрь.

Первым, кого я заметила в палисаднике, был князь, одетый в легкую рубаху и простые штаны. Он разговаривал с седым сгорбленным стариком и разглядывал что-то, что тот держал на ладони. Стоило нам войти, как Любим оглянулся, улыбнулся мне одними губами и тут же перевел цепкий взгляд на сына. Миролюб выдохнул сквозь зубы, как мне показалось, с досадой.

– Погуляли? – спросил Любим, кивком отпуская старика.

– До базарной площади дошли, – ответил Миролюб.

Любим окинул меня взглядом.

– А что же без подарка? – он посмотрел на сына.

Я продемонстрировала палочку с огрызком яблока. Любим издал какой-тонеопределенный звук и проговорил:

– Устала, поди, с непривычки столько ходить? Отдохни.

За фальшивой заботой скрывалось не что иное, как приказ убраться восвояси. Я растерянно огляделась, пытаясь понять, в какую сторону идти.

– Верушка! – крикнул Миролюб, и откуда-то тут же вынырнула девочка лет восьми. – Проводи, – указал он девочке на меня. Девочка поклонилась мне и поманила за собой.

Миролюба, развернувшегося было к калитке, остановил окрик отца:

– Останься.

Я бросила взгляд через плечо и поняла, что угадала настроение Миролюба правильно. На его лице мимолетно отразилась досада, однако он покорно склонил голову и шагнул к князю. Было жутко интересно, о чем они собираются говорить, но у меня не было ни одного повода остаться.

Войдя в дом и миновав лабиринты переходов, я оказалась в отведенных нам с Добронегой покоях. Добронеги не было. Я справилась у девочки о Злате, однако та лишь прыснула, пожала плечами и убежала. Налив в кружку холодной воды из кувшина, я сделала несколько глотков, пытаясь избавиться от приторно-сладкого вкуса яблока, и опустилась на сундук, сжав виски руками. Мне не хотелось думать о том, что сейчас произошло: я не могла… я устала. Потому что если начать думать, то впору просто взвыть. Сила, о которой говорил Альгидрас… Это ведь не было чем-то эфемерным. Да, мне было плохо от действия Святыни в Свири, однако то, что произошло сегодня под взглядом Алвара, было во сто крат хуже. Это была не какая-то раздражающая слабость и дурнота, это был резкий удар, разящий, как клинок. Это было так, словно кровь вот-вот закипит. Если бы я верила в какую-либо ментальную оболочку и прочую чепуху, я бы сказала, что Алвар за доли секунды проделал в этой самой оболочке огромную брешь, через которую в меня ворвалась раскаленная лава.