Онлайн книга «И оживут слова»
|
«Беды»? Я растерянно сделала шаг назад, разом позабыв все утренние волнения и сосредоточившись на том, какую беду я могла принести в этот дом. Я вижу-то их в первый раз, а Добронега и Улеб говорили, что Желана – подруга Всемилы. – Любава! – из глубины двора раздался хриплый голос Улеба. Значит, это действительно дом Желаны, а Улеб и Любава зашли к ней утешиться рядом с внуком после смерти сына. Пока я придумывала, что сказать и как побыстрее закончить этот нелепый разговор, женщина отступила в сторону и калитка распахнулась на всю ширину. За спиной Любавы стоял Улеб. Выглядел он еще хуже, чем вчера. Я бросила взгляд на мрачную Любаву и явственно ощутила, что здесь горе и прийти сюда было очень плохой идеей. – Проходи, – кивнул мне Улеб, потянув жену за руку прочь от калитки. Мне совершенно не хотелось входить в этот двор, но выбора мне никто не предоставил. Я быстро оглянулась по сторонам и заметила, что прохожие с любопытством поглядывают в нашу сторону. Кто-то вообще откровенно остановился, чтобы посмотреть, чем дело кончится. – Спасибо, – пробормотала я, входя во двор. Большой черный пес тут же зашелся истошным лаем. Любава шикнула на него и замахнулась тряпкой, которую сжимала в руке. Пес заворчал и отошел к будке. Я сглотнула. Если Улеб предложит мне сейчас пройти в дом, я, пожалуй, откажусь. Что-то мне подсказывало, что у Улеба может не оказаться такой быстрой реакции, как у Альгидраса, а проверять на деле, успеет ли он оттащить пса, мне не хотелось. За те секунды, пока я рассматривала собаку, Любава успела отойти к дому и прислониться к перилам крыльца, демонстративно сложив руки на груди: мол, мужа-то она послушалась, но своего отношения ко мне не изменила. Улеб хмурился и разглядывал меня так, словно не мог решить, с чего начать разговор. – Я Желану хотела проведать, – пробормотала я. – Добронега сказала, что это… можно будет. – Ты бы лучше… – Любава! – перебил Улеб жену. Мне показалось, что, не будь у них горя, его голос прозвучал бы гораздо резче. А сейчас в нем были усталость и предупреждение. – Иди к внуку. Я сам. Любава вздохнула, смерила меня напоследок тяжелым взглядом и отправилась в дом. Я смотрела на ее поникшиеплечи, пока женщина не скрылась за дверью, и думала о том, что, какими бы ни были причины неприязни ко Всемиле, сейчас я не могла осудить Любаву. Она потеряла сына. – Не след тебе сейчас приходить, – оторвал меня от размышлений голос Улеба. – Видишь, как оно… – За что она так? – я задала вопрос, не отрывая взгляда от закрывшейся двери. Улеб не отвечал долго. Так долго, что мне пришлось повернуться к нему. Меня встретил напряженный взгляд. – А сама как думаешь? – наконец произнес Улеб, и мое сердце дрогнуло. Я должна ответить? Но Улеб нехотя продолжил: – Коль не пропала бы ты, не рвался бы Радим так кваров рубить. И Радогость бы… – мужчина замолчал, не договорив. По морщинистому лицу пробежала судорога. – Но ведь в этот раз они Радима… – пробормотала я, чувствуя обиду. Ведь сейчас я вправду была ни при чем! За что они так? – Так Радогостю рана на рану пришлась, – хмуро произнес Улеб. – Тебя искали, думаешь, как цветы в поле собирали? В голосе Улеба послышалась злость. И я вдруг подумала, что зря считала, будто он испытывает ко мне симпатию. Наверное, он так же, как и остальные свирцы, ненавидит Всемилу. Просто любит Радима, вот и сдерживает себя, притворяется… Я открыла было рот, чтобы извиниться, сказать, что сожалею и что, если бы я могла исправить хоть что-то, я бы… Но Улеб неожиданно зло добавил: |