Книга Демон в подарок, страница 34 – Евгения Оул

Зефирос не хвалил, но в его взгляде иногда проскальзывало то редкое удовлетворение, и от этого я держалась ещё упрямее. С каждым днём я меньше боялась силы и больше верила себе.

И вот однажды я решилась. Вернула на колени дневник Лайлы — тот самый, что до сих пор жёг мои ладони страхом и чужим безумием. Сердце сжалось, но я открыла его, и иллюзия, словно почувствовав перемены во мне, дрогнула.

Строчка вылезла из текста жирной язвительной змейкой:

«Он привязан к камню. Камень — сердце. Сердце — тюрьма. Разбей одно, и освободишь другое».

Слова кровоточили, будто были выцарапаны прямо по коже. Я перечитывала их снова и снова, пока не начала сомневаться — не придумала ли их сама? Но нет. Они оставались. И всё же слишком многое в этих словах было туманным.

Я захлопнула дневник и зарылась в другие книги. Часы сливались в вечера, вечера — в дни, и однажды среди сухих трактатов о печатях и ограничивающих контурах я наткнулась на то, что искала. Там, на полях старого тома, дрожащей рукой был приписан способ расширить круг проклятия. Не разрушить — пока не хватало сил. Но растянуть границы так, чтобы демон смог хотя бы выйти за стены поместья.

Потому что иногда я ловила его на том, с какой тоской он смотрел вдаль, стоя у окна. И мне было даже страшно представить, что он чувствовал, будучи запертым здесь столько времени, еще и не имея возможности повидаться с семьей.

Пальцы дрогнули на жёлтых страницах. Мне захотелось в ту же секунду сорваться и бежать на кухню, броситься к Зефиросу, готовящему очередной кулинарный шедевр, и рассказать и о словах из дневника, и о том, что я могу хотя бы попытаться выпустить его за порог… Сердце гнало вперёд, кровь билась горячими ударами в висках. А разум тянул назад, в холод: вдруг это всего лишь пустая зацепка? Вдруг ошибка? Или, хуже того, ловушка?

Я закрыла книгу и прижала её к груди, будто могла спрятать от самой себя. Нет, слишком рано. Сначала я должна проверить, перечитать ещё раз, убедиться. Не хватало ещё, чтобы он посмотрел на меня своими глазами, полными этого вечного спокойствия, и мягко сказал, что я ошиблась. Потому что он потерял надежду.

Я глубоко вздохнула, пытаясь сбить ритм сердца. Надо быть осторожнее. Надо помнить: не стоит слишком сильно привязываться к нему. Мысли скребли внутри, как недовольные кошки.

Да, сейчас мы вместе, да, он учит меня и защищает, но всё это — временно. Я ещё надеялась, что однажды вернусь в свой мир. А он… он вернётся к своим. К родичам, к тем, кто ждёт. Наши пути всё равно разойдутся. Так зачем позволять себе чувствовать больше?

И всё же, когда я закрыла глаза, в груди оставался жар. Упрямый, живой, тот самый, что приносил не чай, не книги и не тренировки — а только он.

Я долго ходила по комнате, кусая губу и теребя книгу, пока в конце концов не сдалась. Если не спрошу — сойду с ума. Если спрошу — возможно, сойду чуть быстрее. Но хоть узнаю, верна ли зацепка.

Я спустилась на кухню, но там его не обнаружила, поэтому пошла во вторую библиотеку, стараясь держаться так, будто просто иду за очередным томиком. Зефирос, как всегда, сидел в кресле, и я уже заранее знала этот ленивый изгиб его спины, эти пальцы, неторопливо перелистывающие страницы. Казалось, он мог часами быть неподвижным, и всё же именно в этой тишине ощущалась сила, сдержанная, как хищник перед прыжком.