Книга Сбежать из Академии, страница 87 – Леока Хабарова

А вот пентаграмма изменилась. Сердцевина её исчезла: каменный пол растворился, и обнаружилась бесконечная винтовая лестница. Ступени уходили вниз далеко-далеко, наверное, к самому дну преисподней. И оттуда, с этого самого дна, раздавались зловещие звуки. Шаги. Тяжёлые, грузные, будто шёл великан, обутый в чугунные тапочки. И каждый шаг сопровождался жутким лязгом, словно гигантское чудовище волочило за собой исполинский резак.

У меня перехватило дыхание.

Боже мой… Что это? Кто это?

Последний вопрос я, кажется, произнесла вслух, потому как мне ответили.

— Ты сссама хотела его вызволить. Разве нет?

«Нет! — чуть не крикнула. — Нет! Никогда и ни за что не стала бы я призывать из тёмных глубин нечто, способное уничтожить человечество!».

Однако пришлось промолчать: выдавать себя раньше времени в планы не входило. Архивариусу лучше не знать, что я — это я, а не его мрачная подруга.

Я сглотнула и подобралась, готовая ко всему. Но из недр пентаграммы появилось вовсе не чудовище.

Это был человек.

Тщедушный и согбенный, он опирался на бадик и подволакивал ногу. Волосы на голове его заметно поредели и торчали седыми клочками вокруг залысины, как чапыжник вокруг озерца.

Ну и ну!

Я так обалдела, что не сдержалась.

— Вы кто? — спросила, хлопнув глазами.

— Я? — мужичок посмотрел на меня с интересом. — Древнее зло, конечно же.

— Но… — я сглотнула, ошарашенная откровенностью. — Зло же дремлет.Ему положено. Нет?

— Уснёшь тут с вами! — проворчал незнакомец. — То одно, то другое. Не даёте спокойно кануть в лету!

Медленно моргнув, я вгляделась в пришельца. Всё в нём было до обидного обычным. Всё, да не всё.

Тень. Я заметила его тень. Такую мог бы отбрасывать гигантский спрут: с десяток призрачных щупалец колыхались на стене за спиной незнакомца.

— И всё-таки… — хрипло выцедила, черпая смелость из неведомых резервов. — Кто. Вы. Такой.

Мужичок усмехнулся. Лицо его было круглым и морщинистым, а щетина седой.

— Я — первый ректор нашей драгоценной Альма-матер, — заявил он. — Всеслав Милошович Гурьев. И кому как не тебе знать это, Махаллат. Ведь мы создавали систему вместе.

Махаллат? Кто это? Я? Я — Махаллат?

Махаллат… Махаллат… Что-то знакомое…

— Махаллат — иудейская архидемоница, — подал голос Енисей Симарглович. — Пробуждает в людях худшие качества и способна подтолкнуть к злодеянию даже праведника.

Сказав это, магистр снова впал в беспамятство. Ну и дела! Похоже, пришло время брать быка за рога.

— Вы ошиблись, — сказала решительно. — Я не Махаллат. Я Нина. Нина из приёмной.

— Секретарша? — Всеслав Милошович Гурьев явно удивился.

Я кивнула.

— И как, стесняюсь спросить, такая ничтожная букашка меня вызвала?

— Произошла чудовищная ошибка. Вам надлежит немедленно вернуться обратно.

— Обратно? — он недобро улыбнулся.

— Обратно, — подтвердила я. — В преисподнюю. Вы ведь оттуда пришли?

Он смерил меня взглядом.

— Место, откуда я пришёл, не имеет названия. Но там говорят: фарш невозможно провернуть назад. Сейчас именно такой случай, букашка-секретарша. Поэтому готовься к смерти. Долгой и мучительной.

Всеслав Милошович Гурьев вскинул бадик, и помещение затряслось. Сверху посыпались штукатурка, пыль, пауки, книги, тубусы, пожелтевшие листы пергамента, скоросшиватели и пищащие жуки-бумагоеды. По полу, потолку и стенам зазмеились трещины, из которых лился призрачный ядовито-зелёный свет.