Книга Суккуб для наследника, страница 25 – Екатерина Оленева

— Хочу десять раз по столько, — издевательски смеётся Николь.

— Твоя правда столько стоит? — невозмутимо и ровно звучит его голос.

— Нет.

— Не люблю переплачивать.

— Возможно, эта черта — проявление бережливости, но не исключено, что ты просто жаден.

— Возьми деньги и ответь на вопрос.

— Или — что?

— Тебе правда интересно? — в спокойном тихом голосе явственно звучит угроза.

— С первого взгляда, возможно, незаметно, но девушка я очень совестливая. Я не привыкла брать незаработанные деньги.

— Так заработай, — гнёт он свою линию.

— Я сама удивилась предложению вашей матушки, высказанному приблизительно в вашей же манере общения. «С завтрашнего дня работаешь у меня. Отказа не приму». И вот— я еду.

— Звучит странно.

— Ваша матушка, возможно, как и вы, считает, что решать дано только ей. Все остальные должны её решению восхищённо аплодировать.

— Работать в нашем доме — это привилегия. Тебе следует быть благодарной.

— Это ваше чисто субъективное мнение. А как по мне, так в мою жизнь ворвались странные люди и хотят причинить мне добро. Положите уже ваши деньги обратно — у меня на бумагу аллергия. И следите, пожалуйста, за дорогой. Мы так, чего доброго, разобьёмся.

— Тебя не учили почтительности?

— Меня в прислуги не готовили, а между равными простой вежливости вполне достаточно.

Ответить парню помешал проснувшийся смартфон, затянувший мелодию в стиле тяжёлого рока. Нажав кнопку вызова, Фейро приложил мобильник к уху, зажимая его плечом.

— Да?

Его манера вождения заставляла Николь нервничать. Они то и дело резко перестраивались, забирая в сторону, обходя другие машины и снова возвращаясь в поток автомобилей. Всё это в стиле «потеснись, грязь, навоз ползёт». То ускорялись, то подсекали, то тормозили, то вылетали на встречную полосу.

А тут он ещё побеседовать решил!

Кажется, новости были плохими? Парень сделался темнее тучи.

— Что значит: «Нигде нет»? Придурок! Тебе за что платят⁈ Ты должен был следить за ним!

На том концесвязи кто-то поспешно, взволнованно оправдывался.

— Да мне насрать! Делай, что хочешь! Хоть землю носом рой, но, если через час не сядешь ему на хвост, я тебе лично яйца отрежу и сожрать заставлю. И это не фигура речи, идиота кусок!

Неразборчивый фон в трубке загудел сильнее, словно рой потревоженных пчёл.

А лицо Фэйро теперь не выглядело тёмным — напротив, побелело, как мел.

— Ищи, — коротко прорычал он. — Приеду через час.

Бросив смартфон на соседнее сидень, Стрегонэ ударил по рулю обеими руками.

— Чёрт! — рявкнул он. — Чёрт! Чёрт! Чёрт!!!

Руль жалобно скрипнул. Машину повело влево, вынося на соседнюю полосу. Сзади отчаянно засигналили, визжа тормозами.

У Николь сердце ушло в пятки, и она заорала с испугу:

— Угробить нас решил⁈

Фэйро успел удачно вырулить:

— Закрой пасть!

Стрегонэ ударил по газам. Машина, взревев как зверь, стала ракетой, проносясь мимо других машин, играя в «шашечки». Ветер свистел в приоткрытых окнах, разметав волосы. Спидометр показывал 100 миль в час.

«Он — псих!», — подумала Николь, зажмурившись.

Молния два раза в одно дерево не бьёт — смерть два раза на дню не приходит. К тому же, она существо сверхъестественное. Выживет. Чего ей бояться?

Того, что будет больно! А боль — не пирожное с фруктовыми сливками и не ванильно-амбровые духи. Её никто не любит.